Одновременно я всегда знала, что это невозможно, чтобы он не позвонил, потому что между двумя любящими людьми существует телепатия. И по тому, как при звуке его голоса в трубке, оторвалось от тела и полетело в пропасть мое сердце, по тому, как захохотала квартира, по тому, как исчезли все слова, люди вокруг меня и стало светло, – я поняла – это точно, я люблю его!
* * *
Повесив трубку, я сорвалась с места с бешеным криком счастья.
– Что такое? Что случилось? – повернули головы удивленные родители и бабушка, прервав свой разговор.
– Вам этого не понять! – сказала я и, бурно хлопнув дверью, выскочила на улицу, чуть ли не вприпрыжку от переполнявших меня эмоций.
«Он позвонил! Он нашелся! Он позвонил! – раскатистым эхом раздавалось в моем сознании. – Алик!», – гремело праздничными выстрелами, пускалось в небо гирляндами огней, вздымалось переливом салютов.
Словно с меня только что сняли цепи, в которые я целую жизнь была закована. Тяжелые цепи рухнули, и я увидела, как легко! С непривычки кружилась голова, делалось дурно, оттого что уж слишком хорошо.
* * *
Очертания песчаных берегов… или это лежащий Алик, бесконечный, как эти берега. Снова ощущение теплой Аликиной груди, его шелковых запястий, впалого живота… Мягкие, похожие на эти мягкие песчаные колебания линий, мускулы на спине… Алик!
Осталось два дня, в субботу я увижу его! Два дня – и конец старой жизни, конец депрессиям, конец одиночеству и вечной тоске по Любви. Завтра и послезавтра – вот все, что осталось мне еще мучаться. Он позвонил мне, сам позвонил! Дальше начинается – уф… так долгожданная Любовь, начинается свет… начинается наконец жизнь!
* * *
В пятницу вечером сотрясающим мир громом раздался стук в дверь. Танька и Никита! Вот это сюрприз!!! Бывают же совпадения! Приехали, взяли меня с собой, покататься по городу.
Удивительная машина была у Танькиного Никиты. В скольких машинах приходилось сидеть мне, никогда, ни прежде ни после этого дня, не довелось мне больше видеть таких машин. В откидную макушку было видно просторное небо, пронизанное закатом: ты летишь и видишь небо, воистину летишь! А маленькие лампочки-подсветки, встроенные в дверцы, струясь матово-волшебным светом, создавали впечатление, что мы в космическом экипаже, летим на другую планету.
Вечер был прозрачный, огненный и светлый, до слез в горле переполненный счастьем. Мы летели в машине с распахнутыми настежь окнами и откинутой макушкой, облитые ярко-красным солнечным закатом и выворачивающей душу наизнанку озоновой свежестью. В тот весенний вечер в Царство Мрака отовсюду пробирался огненный закат. Кассета дарила нью-йоркскому небу русские песни, от которых тоже хотелось смеяться и плакать.