Я поняла, что в них общего.
Это месседж,[37] который посылает их «боди-лэнгвич»[38] и который зритель улавливает молниеносно, на уровне подсознания, не отдавая себе в этом отчета. От каждой из этих актрис исходит определенная аура. Вот эта-то аура, посылающая подсознанию зрителя информацию, – важнее всего. А блондинка, брюнетка, высокая, маленькая, худая или пышная – не имеет значения.
О том, какие импульсы посылает аура (или «бодилэнгвич») неотразимой женщины, а зоадно и неотразимого мужчины, я написала целую самостоятельную главу, которую включу потом в свою книгу о любви. Но сейчас не до той книги!
Я приобрела гораздо большую уверенность в себе теперь: значит, можно быть любой комплекции и любого цвета, а при этом неотразимой!
С чем ассоциируются?.. Какие сигналы посылает?..
Стало быть, важны не сами события, не сами поступки человека и не его какие-либо данные, а то, с чем они ассоциируются, какая стоит за ними скрытая информация, посылающая сигналы подсознанию!
* * *
Очень часто он приходит злой.
– Ух, бляха-муха! Взорвать бы насмерть этот мир! Взрывчатки на них не хватает!
– Откуда в тебе столько злости? Ты это с такой страстью говоришь, что мне страшно.
– Ненавижу, ненавижу этот мир!
– А если бы ты мог, ты и меня убил бы?
– Убил бы.
– Меня-то за что?
– Здесь не «за что», здесь другое. Я ужасно хочу посмотреть, как я почувствую, когда убью человека. Так, не в армии, а в реальной повседневной жизни. Это большая разница.
«Опять рисуется!», – думаю я. Не верю я ему, хоть убей, не верю.
– А что такое убить человека, мать! Ты бы видела этих людей, как они сыпались, когда я в армии был. Когда я в первый раз убил человека, я три ночи спать не мог. Эти клочья человеческих тел повсюду. Старухи по восемьдесят лет, мальчишки по двенадцать лет. Вот в Израиле каждый человек вооруженным ходит. У всякого – старого, молодого – автомат наперевес. Трудно себе представить, да? Вот так. И потом эти дети бегут и: трах-тра-та-та-та-тах! Старухи, уже сами сыпятся, а гранаты бросают. Противный, прогнивший, вонючий мир, мать! Одной большой гранаты на всех не хватает.
– Так ты же и сам умрешь со всеми.
– К черту. А чем дорожить? Чем дорожить? Скажи мне! Что в жизни есть? Секс и острые ощущения? Женщины, которых еще не успел поиметь? Все равно все обман. Как только я ее завоюю, я потеряю к ней интерес. Мне интересно, что будет при смерти. Я не уверен, что что-то вообще будет. А если мне дашь гарантию, что хоть что-то будет, я и себя убью. Потому что хуже, чем здесь, не будет.
Все больше я его вижу усталым. Отрубленные глаза. Приходит, валится на стул и отсутствует. Он только приносит свое тело. Зачем? Если я ему уже не интересна, тогда зачем он приходит? Его никто не заставляет насильно. Если же ему со мной хорошо, то почему он отключается? Сегодня спросила его, так, мягко.