Соображаю ровно секунду, швыряю ключи обратно в сумку.
– Джонас, послушай меня. Я уже иду в супермаркет. Все будет хорошо. Попроси кого-нибудь из соседей приглядеть с полчасика за младшими, сам беги сюда. Договорились?
– Да.
Мчусь к супермаркету, вознося хвалы собственной интуиции, которая заставила меня надеть именно балетки. В супермаркете, под самой дверью, бегает туда-сюда седоусый дядька в зеленой рубашке-поло с каким-то овощным логотипом. Должно быть, мистер Паттерсон собственной персоной.
– Доброе утро.
Стараюсь говорить спокойно и по-взрослому.
– Я от Джонаса Дэниэлса. Он скоро придет, а пока я за него.
– Я ее в комнату отдыха отвел. Первая дверь направо.
Паттерсон трясет головой, сам с собой разговаривает:
– Не пойму, что стряслось. Глядь – она на коленях стоит, в руках – упаковка панировочных сухарей. Я сперва подумал, у нее приступ паники. Что в таких случаях делать, я не в курсе. Сунул ей бумажный пакет, чтоб дышала, как по телику показывают.
Меряю Паттерсона мрачным взглядом. Надеюсь, он верно прочтет посыл: «Сболтнешь хоть одной живой душе – пожалеешь. Распущу слух, что у тебя в орехах червяки, а в рыбе сальмонелла!»
То, что Паттерсон именует комнатой отдыха, скорее – приют уныния. О чем только Паттерсон думал, когда вел сюда плачущую миссис Дэниэлс? Диван с коричневым клетчатым чехлом давно справил пятидесятилетний юбилей; еще есть холодильник и пара торговых автоматов. Стены заклеены стикерами. Миссис Дэниэлс столбиком сидит на пластиковом стуле за круглым кухонным столом, руки сложила на коленях. Приятно наконец увидеть маму Джонаса живьем, пусть и такую печальную. А то все на фото да на фото. Ее состояние мне знакомо, я это тоже проходила. Чувствуешь себя призраком среди живых – никто тебя не видит, никто тебя не осязает. Намучившись, замираешь и ждешь: еще немного – и вовсе исчезнешь.
– Здравствуйте.
Получается отрывисто, хотя я очень стараюсь проявить мягкость.
– Я – Виви.
Миссис Дэниэлс смотрит на меня, вымучивает улыбку, точь-в-точь такую, как у Джонаса. Никудышнее прикрытие для тоски; отчаянные попытки, близкий к нулю результат.
– Ой. Здравствуй. Боже.
Миссис Дэниэлс не то одергивает, не то отряхивает рубашку.
– Мои ребята только о тебе и говорят. Ощущение, будто я тебя сто лет знаю.
– И у меня такое ощущение насчет вас, но я очень рада наконец-то встретиться с вами лично.
Сажусь на пластиковый стул, смотрю ей в лицо. Ищу черты младших. Воспаленные, красные веки – печать скорби; и все равно миссис Дэниэлс очень красива. Волосы белокурые, глаза голубые, как у Лии. Только, пожалуй, ей бы не мешало пополнеть.