В сентябре 1729 года в Стамбул прибыл новый резидент Вешняков, молодой человек, близкий по своим взглядам к Неплюеву, старательно усваивавший идеи опытного дипломата и считавший себя его учеником. «О всех делах, — признавался Вешняков, — всякое откровение и наставление мне чинить начал резидент и чему, елико возможно, краткие силы понятия моего прилежать, внимать и учитывать не премину и поступать во всем со всякою верностию, воздержанием и осторожностью»[284].
Вешняков тянул лямку второго резидента до 1735 года, когда Неплюеву наконец удалось покинуть Стамбул. Оба дипломата аккуратно посылали депеши в Петербург и дружно предрекали близкую гибель Османской империи, доносили о ее слабости и легкости победы над нею в случае, если в Петербурге прислушаются к их оценкам и советам и внезапно нападут на нее.
К сожалению, оценки резидентов не всегда совпадали с реальностью, желаемое выдавалось за действительное, неприязненное отношение к противнику застилало им глаза и мешало разглядеть подлинное состояние дел и справедливо оценить меру падения ресурсов страны. Резиденты были правы в одном — первая половина 1730-х годов действительно благоприятствовала реваншу за позорный Прутский мир 1711 года: Османская империя была втянута в военный конфликт с Персией и терпела одно поражение за другим от талантливого полководца Кулы-хана, командовавшего персидскими войсками. По мнению русских резидентов, в Османской империи создалась в высшей степени благоприятная для России обстановка, которая «не повторится и через много сотен лет». Многочисленные донесения резидентов должны были подтвердить этот генеральный вывод. «Здешняя система, — доносил отлично владевший пером Неплюев, — поныне на воздухе, ибо каковы были зачатки здешнего змия, таковы и исчадия его».
Неплюеву вторил Вешняков. Его донесение начала 1731 года посвящено «видимому гибнущему нынешнему состоянию турок», подтверждением чему, по его мнению, являлось отсутствие людей, знающих военное дело. Не в лучшем состоянии находилась и гражданская администрация: «Для политического правления хотя и есть некоторые, токмо голос мало имеют… Из всего можно заключить, что внутренно зело слабы».
О явной слабости Османской империи свидетельствует и ее отказ откликнуться на призыв французского посла оказать военную поддержку Станиславу Лещинскому. Она ограничилась словесными демаршами, нисколько не помешавшими России ввести войска в Польшу. Как справедливо рассуждал Неплюев, конфликтовать «Порте ныне ко времени: она о Кулы-хане думает, а не о Станиславе»