Австрийский капитан Парадис подтвердил наблюдения других современников о том, что обозы в 1736 и 1737 годах являлись бичом русской армии: майоры имели для своей клади до 30 подвод, кроме заводных лошадей. Брат фаворита Бирона хвастал, что его кладь везли 300 быков и лошадей, семь ослов и три верблюда. Даже некоторые гвардейские сержанты имели по 16 возов. Все это в высшей степени замедляло движение, так что на расстояние, в нормальных условиях преодолеваемое за четыре часа, русской армии требовалось 30. Но русскую армию подстерегало другое бедствие, превосходившее по своему значению все вышеперечисленные, вместе взятые, — эпидемия чумы. Она расстроила все планы Миниха[301].
17 апреля 1738 года фельдмаршал, поздравляя императрицу с днем коронации, в привычном для себя высокопарном стиле выразил «сердечное желание»: «Да дарует Вышний желаемый вашему императорскому величеству побеждающим оружием чрез ныне воспринимающуюся кампанию получить мир или совершенную победу и разрушение над неприятелем».
Ни того ни другого Россия не получила, напротив, утратила то, что приобрела в кампанию 1737 года.
В начале мая 1738 года Миних доносил о переправе армии через Днепр и о готовности ее для марша, но уже в середине месяца получил из Очакова тревожную весть, что гарнизон крепости поражает «лихорадка с пятнами», от которой не все больные умирают, но вместе с болезнями от нездоровой воды личный состав несет большие потери. Миних предложил, «ежели имеющиеся там болезни по благости Божией утихать не будут», то Очаков и Кинбурн оставить, предварительно разорив. Сам фельдмаршал вместе с армией продолжал марш к Бендерам, крепости, которую после овладения надлежало разорить. Если на подступах к ней обнаружится неприятельская армия, то дать ей генеральную баталию[302].
Между тем из Очакова Миних получал донесения «не лучшие суть», — там свирепствовала и набирала силу чума, ежедневно уносившая много жизней солдат. Фельдмаршал вновь настаивал на выводе гарнизона из Очакова. Сам он намеревался достичь Днестра, но уже в реляции, отправленной от Буга, высказал опасение, что дальнейшее продвижение к Днестру «при нынешних жарах» сопряжено с опасностью «в тех пустых и безводных местах» быть окруженным неприятельской армией. Обещал «иметь с генералитетом довольно зрелое рассуждение».
Вслед за этим последовало донесение о победоносных стычках с неприятелем, о распространении в армии болезни, о продолжении движения к Днепру, об отказе форсировать его, поскольку на противоположном берегу ее ожидали 60 тысяч турок с 60 пушками и 15 мортирами. Было решено отступать к собственным границам, и 21 августа Миних извещал, что армия благополучно достигла Буга, где довольно травы и воды. Фельдмаршал оправдывался и утешал императрицу, что отступление «принуждены учинить не от страху неприятеля… но для единого, дабы сию главную армию… от крайнего разорения сохранить». В наши дни трудно судить, насколько опасения Миниха были основательными. Но опасность проникновения чумы в армию была, видимо, реальной. Во всяком случае, она свирепствовала на территории Украины и Белгородской губернии.