— Мы считали дни до твоего возвращения, — говорила она. — Мы боялись, что никогда больше не увидим тебя. Мы так гордимся тобой, Мосаб. Ты настоящий герой.
Как и отец, я знал, что не могу рассказать маме или братьям и сестрам, через что мне пришлось пройти. Им было бы слишком больно. Для них я был героем, который сидел в израильской тюрьме вместе с другими героями, а теперь вернулся домой. Они даже относились к моему заключению как к некоему полезному опыту, сродни переходному обряду. Знала ли мама об оружии? Да. Считала ли она мой поступок глупым? Возможно. Но он воспринимался ею как участие в сопротивлении и в любом случае был оправдан.
Целый день мы праздновали мое возвращение: ели вкуснейшую еду, шутили и веселились, как всегда, когда собирались вместе. У меня было ощущение, что я не покидал этот дом. А в следующие несколько дней многие друзья — мои и отца — приходили разделить нашу радость.
Я сидел дома, греясь в лучах любви и поедая лакомства, приготовленные мамой. Лишь спустя несколько недель я вышел на улицу и наслаждался всеми звуками и запахами, по которым так скучал. По вечерам я гулял с друзьями. Мы ели фалафель[4] в «Маис аль Рим» и пили кофе в «Кит Кат» с Басами Хури, хозяином лавочки. Шатаясь по шумным улицам и болтая с приятелями, я ощущал себя свободным человеком.
Между освобождением отца из палестинской тюрьмы и его новым арестом израильтянами мама вновь забеременела. Это был большой сюрприз для родителей, потому что они Не планировали больше иметь детей после того, как семь лет назад родилась моя сестра Анхар. К тому моменту, как я вернулся домой, мама была примерно на шестом месяце. Вскоре она сломала ногу, и кость срасталась очень медленно, поскольку растущий организм братика забирал весь кальций. У нас не было инвалидной коляски, и я всюду носил маму на руках. У меня уже было водительское удостоверение, так что мы могли ездить за покупками и привозить продукты. А когда родился Насер, я взял на себя все обязанности по его кормлению, купанию и смене подгузников. Он вступил в жизнь, думая, что я его отец. Как вы понимаете, я пропустил экзамены и не закончил школу. У нас была возможность сдать экзамен в тюрьме, но я был единственным, кто провалился. Почему? Это так и осталось для меня загадкой. Люди из министерства образования пришли в тюрьму и перед тестом раздали нам всем листы с ответами. Это был сумасшедший дом. Одному из заключенных было уже шестьдесят лет, он был неграмотным, и кому-то пришлось писать ответы за него. Но даже он сдал! У меня тоже были ответы, я двенадцать лет ходил в школу и к тому же знал материал. Но когда пришли результаты, выяснилось, что экзамен сдали все, кроме меня. Единственное объяснение, которое пришло мне в голову, — Аллах не хотел, чтобы я сдавал экзамены обманным путем.