Как лидер «Бригад» Ахмад Гандур стоял первым в списке людей, за которым охотились израильтяне. После его переезда в резиденцию мы поняли, что нам никогда не уничтожить его. Но жизнь повернула все по-своему, и оказалось, что мы ошибались. Он уничтожил себя сам.
Как-то раз, спускаясь по улице неподалеку от старого кладбища Аль-Биреха, я увидел военную похоронную процессию.
— Кого хоронят? — спросил я из любопытства.
— Кого-то с севера, — ответил случайный мужчина. — Вряд ли ты его знаешь.
— Как его звали?
— Ахмад Гандур.
Я изо всех сил старался не выдать своего восторга и спросил буднично: «А что с ним случилось? Я слышал это имя раньше». — «Он не знал, что его ружье заряжено и выстрелил себе в голову. Говорят, все мозги размазались по потолку».
Я позвонил Лоай.
— Попрощайтесь с Ахмадом Гандуром, потому что Ахмад Гандур мертв!
— Ты убил его?
— Вы разве дали мне оружие? Нет, я не убивал его. Он убил себя сам. Этот парень покойник.
Лоай не мог поверить в это.
— Он действительно мертв, и я нахожусь на его похоронах.
* * *
В первые годы интифады Аль-Акса я сопровождал отца везде, где бы он ни был. Как старший сын я был его протеже, личным телохранителем, поверенным, учеником и другом. И он был для меня всем — примером настоящего мужчины. Хотя наши идеологии больше не совпадали, я знал, что сердце его праведно и мотивы чисты. Его любовь к мусульманам и преданность Аллаху с годами не убывали. Он желал мира для своего народа и посвятил достижению этой цели всю свою жизнь.
Вторая интифада стала по большей части событием Западного берега. В Газе прошло лишь несколько демонстраций, и смерть молодого Мохаммеда аль-Дуры не смогла поджечь гнилое дерево. На Западном берегу пламя раздувал ХАМАС, порождая огромный пожар.
В каждой деревне, в каждом городе яростные толпы сражались с израильскими солдатами. Каждый блокпост становился кровавым полем битвы. Вы едва ли найдете человека, который не потерял бы друзей или родственников в этот период.
Тем временем лидеры всех палестинских группировок — представители высшего слоя ежедневно встречались с Ясиром Арафатом. Отец представлял ХАМАС, снова ставший крупнейшей и наиболее влиятельной организацией. Кроме того, он, Марван Баргути и Арафат собирались раз в неделю втроем, отдельно от остальных. Несколько раз я сопровождал отца на эти частные встречи.
Я презирал Арафата и то, что он делал с людьми, которых я любил. Но, учитывая мою роль «крота» Шин Бет, было бы неблагоразумно демонстрировать свои чувства. И все же один раз, когда Арафат поцеловал меня, я инстинктивно вытер щеку. Он заметил это и, очевидно, был оскорблен. Отец смутился. Эта встреча была последней, на которой я присутствовал.