– Когда же… – Я спохватилась. – Я хочу знать, когда…
Но тут официант, уж не знаю, на беду или к счастью, вернулся с бутылкой в одной руке и штопором в другой. Он поставил бутылку на стол, спокойно повернул ее ко мне, показывая этикетку, на которую я плевать хотела, после чего стал ее открывать – до безумия медленно. Мы с Флорианом смотрели на стол, на руки официанта, на половицы, на женщину за соседним столиком, которая ела в одиночестве, читая журнал… все это под негромкое шрк-шрк, которое издавала пробка, поворачиваясь в бутылочном горлышке. Я подняла глаза на Флориана. Он тоже смотрел на меня, оторопев от медлительности официанта. Шрк-шрк. Флориан вымучил улыбку. Шррррк. И я рассмеялась.
Чпок! Официант приподнял пробку, понюхал ее и начал снимать со штопора. Снова шрк-шрк, и мне стало еще смешнее. Я смеялась беззвучно, закрыв лицо руками, и слезы подступали к глазам, как двадцать лет назад, когда я пыталась совладать с приступом хохота в классе. Сейчас он даст пробку Флориану, подумала я. Но нет, официант протянул ее мне, чтобы я лично могла удостовериться, что вино открыто. Я поднесла легкий цилиндрик к носу, сотрясаясь от настоящих спазмов.
– Очень хорошо пахнет, – удалось мне выговорить. Флориан напротив меня тоже смеялся до слез, зачем-то прикрыв рот салфеткой. Я надеялась, что до официанта наконец дойдет или, по крайней мере, ему надоест иметь дело с парочкой идиотов, – но нет, он плеснул чуть-чуть вина в мой бокал, чтобы я попробовала. Я подняла бокал – у меня вырывались тоненькие пронзительные «хи-хиии», и женщина с журналом покосилась на меня с усмешкой. Я посмотрела на Флориана. Что я должна сделать – пригубить вино? Продегустировать его всерьез? Он заходился от смеха, я даже испугалась, что он задохнется. Я все же сделала глоток, держась одной рукой за бокал, а другой за живот, который начал болеть, сказала официанту: «Прекрасно» и засмеялась в полный голос. Официант, чья невозмутимость олимпийского калибра рассмешила меня еще больше, наполнил мой бокал, потом бокал Флориана – и, слава богу, ушел, оставив бутылку на столе.
Мы смеялись еще довольно долго – дивное ощущение легкости от неудержимого смеха вдвоем уже давало себя знать. Я успокоилась первой – спазмы еще слегка сотрясали меня, но удалось хотя бы отдышаться. Я вытерла потекшую тушь и посмотрела на Флориана. А он смотрел на меня и улыбался, как будто только что, наконец, увидел. «Алло», – сказал он. И я, тоже узнав его, ответила: «Алло».
Выплеснув таким образом отчасти нашу нервозность, мы смогли провести больше половины следующего часа за нормальным разговором, насколько это было возможно в таких обстоятельствах. Мы комментировали события в мире, за которыми следили когда-то вместе, Флориан рассказывал мне о своих проектах, а я ему – о новой биографии, которую мне заказали (все же умолчав о том факте, что вчера несколько минут вынашивала план о лавандовых полях), спрашивали друг друга о родных.