– Спасибо… миленький!.. У твоей… подружки… есть… для тебя подарочек…
Максим посмотрел на меня, и я сделала знак, что потом все объясню.
– Ладно… и до свидания, кстати! Берегите себя! Увидимся через три недели! – крикнул Максим, перегнувшись через перила.
Мадам Перрейра, надолго застрявшая между этажами и тяжело отдувавшаяся, только помахала нам пухлой рукой. Я помахала в ответ и вошла вслед за Максимом в квартиру. Сердце колотилось так, что едва не выскакивало из груди, и было только одно желание – броситься ему на шею, тысячу раз сказать «люблю» и десять тысяч «прости». Но я молчала и тупо шла за ним.
Он бросил ключи на заваленный бумагами столик и сделал мне знак идти в спальню. Только когда мы вошли в большую захламленную комнату, которую выглянувшее солнце заливало светом, он повернулся ко мне.
– Так, – сказал он. – Что происходит?
Тон был не враждебный, но близкий к тому. Я, должно быть, обидела его куда сильнее, чем думала, – теперь мне это было ясно. Я не хотела понимать все последние недели, до какой степени была злой.
Я тяжело дышала – из-за подъема по лестнице с сумками мадам Перрейра, но еще больше из-за своего смятения. С этим надо кончать, сказала я себе. И бросилась в омут:
– Ну, во-первых, я… я некрасиво себя повела, когда мы в последний раз виделись.
– Да.
Он начал собирать чемодан, наобум швыряя в него, как я и предполагала, тенниски и брюки.
– Вообще-то я была просто… дрянью.
– Да.
– И дурой.
– Да.
– И я… мне очень жаль.
Он ничего не сказал.
– Я еще и струсила. Я часто трушу.
Максим поднял на меня глаза, как будто я наконец чем-то привлекла его внимание.
– Я боюсь в жизни тысячи вещей, и я еще… я еще не научилась справляться с этими страхами, не быть дрянью и тряпкой. Ну вот, и когда ты мне сказал, что я не этого хочу, что это неправда, что я хочу, чтобы кто-то обо мне заботился и чтобы меня оставили в покое, я действительно очень, очень испугалась, потому что это правда, и если я это признаю, то у меня не будет больше оправданий, чтобы сидеть и ждать, когда со мной что-то произойдет.
Максим, глядя на меня, слегка поднял брови.
– О’кей, – сказал он. – Fair enough. Ты пришла, чтобы сказать мне это?
– Нет. Это я просила у тебя прощения. Хотя опять говоря о себе.
На его лице появилась тень улыбки.
– Нет, я пришла, – продолжала я, – потому что… – я вздохнула. – Потому что я поняла, что совершила ошибку.
– Что?
– Ошибку.
Максим остановился. В руке у него были две пары носков.
– Постой, что ты такое говоришь?
– Я совершила ошибку. Мой «бывший» вернулся, и… я так его ждала, что решила, будто это действительно все, что мне нужно в жизни, но это не так.