И она взволнованным голосом говорит ему:
— Вы ошиблись, m-eur, в телеграмме не указано, что нужно в Ялту.
И ей сделалось стыдно за нескладность своей фразы.
— Разве? — удивился он. — Позвольте, я исправлю.
И он протянул руку.
И такой красивой показалась Марусе эта рука, «страдающая рука», — прибавила она в своем уме, — что страстно захотелось ей поцеловать эту руку…
Он написал название города.
— Простите, с вас еще пять копеек.
И Маруся уже жалеет, зачем она сказала эти грубые, денежные слова. Невелика беда. Могла бы она и сама внести такую сумму…
А прекрасный голос звучит уже с удивлением и иронией:
— Но как вы узнали, m-lle, что нужно в Ялту?
Маруся смешалась.
Действительно, как она сделала такую ошибку? Зачем она так грубо выдала тайну?
И смущенным голосом, сильно заалевшись, она тихо произнесла:
— Но ведь вы по этому адресу отправляли телеграмму вчера, а у меня память хорошая…
— Даже слишком хорошая, — неожиданно резко отвечает он и, круто повернувшись, быстро уходит.
А Маруся сидит, точно ее кто-то ударил по голове. Мысли сразу спутались, и только одно ясно чувствовалось, что он рассердился, и что она совершила нехороший поступок…
Вечером пришел ответ:
«Романтизм. Повторяю — терпение. Мама — человек предрассудков. Сразу нельзя. Не приезжай».
Маруся возненавидела ее.
Она — Надежда Аркадьевна Осьминина. И адрес отвратительный — Виноградная, дом Глинки.
И Маруся чувствует беспредельную ненависть к этой женщине, к дому, где она живет, к улице, где этот дом находится.
И сидела, ожидая вновь его, с его телеграммой всегда такой пылкой, страстной, прямой и смелой.
На этот раз пришла горничная.
Красивая, подвижная блондинка, на лице которой были написаны все городские пороки.
Быстро протянула телеграмму и быстро сказала:
— Двенадцать всего слов. Пожалуйте, семьдесят пять.
И протянула деньги.
«Приеду. Не могу. Целую. Ника».
Горничная ушла. И от нее остался запах какого-то скверного, острого, как уксус пахнущего одеколона. И остался на душе Маруси осадок какого-то скверного дела, какого-то скверного настроения от этой горничной, такой наглой и, по-видимому, знающей все секреты барина.
Телеграммы прекратились.
День за днем ждала их Маруся. И не было их.
И не появлялся тот красивый и нервный, и его горничная не приходила тоже.
Уехал он. Уехал. Слишком сильно любит он. Слишком сильно страдает.
И поехал разрушать все препятствия. И, наверное, победит их. Он ведь смелый, как рыцарь. Глаза у него рыцарские и такая тонкая рука с длинными пальцами…
И Маруся погрузилась в дрему от мыслей о нем. И шел ее трудовой день незаметно. И, когда вернулась она домой, тотчас сладко заснула она, и ей снились новые прекрасные сны.