Саня слушала его жадно и отчетливо чуяла за этой болтовней что-то надрывное и больное.
Она невольно придвинулась к нему и, касаясь его своим плечом, вся прижалась к нему и, внимательно слушая, пропускала слова и фразы быстро лившейся его речи и сосредоточенно думала об одном, — о том, что вот сейчас она раскроет пред ним свою душу, отдаст ему свое сердце… Если он захочет, отдаст и свое тело. Отдаст все, — и будет радоваться радостью неизреченною оттого, что может отдать ему то, что ему нравится. И будет радоваться оттого, что растворится в нем, уничтожится, сделается рабою его, тенью его…
— Вот и приехали…
Весело и легкомысленно выскакивает Петр Сергеевич из автомобиля и подает руку Сане.
И быстро они идут по длинному коридору. Безразлично мелькают направо и налево двери с неизменными дощечками, на которых неизменные слова:
— Занято.
И в углу, наконец, нашелся свободный кабинет.
— Вот и отлично. Так поскорее водки и закуски, а потом обед.
И когда метрдотель вышел, Петр Сергеевич, как мальчик, завертелся по комнате, а потом подхватил Саню и понесся с ней в быстром вальсе.
У Сани закружилась голова. Она прижалась к его плечу и незаметно целовала это плечо, и радостный звон стоял у нее в ушах, и сердце билось перебоями жгучего счастья.
* * *
Петр Сергеевич пил много и становился все более и более оживленным.
Его болтовня немного утомляла Саню, а потом и печалила.
— Все о себе и о себе. Хоть бы одно слово спросил про меня!
Но, глядя на его оживленное лицо, она тотчас забывала свою маленькую обиду и опять жадно слушала, хотя на сердце кто-то совершал нехорошую работу.
Заполз маленький червячок и точил себе ходы, и подсказывал сердцу тяжелое предчувствие.
После шампанского Петр Сергеевич сразу осел и приуныл.
Глаза затуманились, голос сразу поник, слова выползали лениво и с трудом.
И вдруг он тихо заплакал, всхлипывая жалко и обидчиво.
И Саня, точно серна, вскочила, подбежала к нему и нежно, как мать и сестра, и пылко, как любовница, зашептала ему на ухо слова утешения, склонившись к нему и целуя его волосы.
А потом смело она обняла его за шею и, увлекая к себе на диван, говорила:
— Ты — мой возлюбленный. Расскажи все. Все расскажи мне, любимый.
Петр Сергеевич всхлипывал, как ребенок, и опустил свою голову на стол.
Саня обнимала его и продолжала шептать слова любви. И когда Петр Сергеевич, откинувшись на спинку дивана, начал говорить, — как кошечка скользнула Саня к нему на колени.
И застыла, и прилегла к нему головой на грудь.
А он — точно ничего не видел и не чувствовал — говорил о последнем эпизоде своей жизни, о разбившемся неожиданно сердце.