В связи с последней мыслью Алексею вспомнилась фраза из Сартра, ядовито-красный заголовок свежей книжки которого в декабре 1940 года он разглядел в шкафу у Мориса Тореза в общежитии Коминтерна, куда по случаю небольшого предновогоднего застолья он был приглашен вместе с отцом. Тогда эту книжку он сумел выпросить на несколько дней. Сартр в «La Nausee»[5] утверждал: «quand on vit, il n'arrive rien»[6]. Да, он прав, этот язвительный и остроумный француз: пока просто живешь, ничего не происходит. Les decors changent[7], да и только. Чтобы что-то вокруг меня по-настоящему происходило, да и просто, чтобы текло время, необходимо действовать. Иметь цель, построить план. И работать, не покладая рук, во имя воплощения этого плана. Именно этим, пожалуй, он и займётся в Москве.
На затянувшемся безлюдном перегоне, в окружении подступающего к железной дороге со всех сторон чёрного леса, поезд набрал скорость сверх всякой меры, ведомой в довоенную эпоху. Ночной воздух громко свистел, цепляясь о выступающие части товарных вагонов, платформ и грузовых машин, закреплённых на них. Предвкушение скорой встречи с городом, покинутым в давно минувшую эпоху, будоражило и пьянило. «Родителей, скорее всего, уже нет. Друзья, если и живы, то сделались глубокими стариками. Кто знает, может быть, нет и моего дома, и пруда, нет привычных с детства 22-го и 28-го трамваев с зелёными и коричневыми лобовыми фонарями… Нет ничего! Но тогда как же мне быть? Чем заняться?»
В поисках ответа на эти вопросы, перебирая в памяти имена, адреса, названия учреждений и институтов, трамвайных маршрутов и станций метрополитена, должности и места работы знакомых отца и друзей матери по «Госэстраде», театральные афиши, названия прочитанных и заказанных им последним летом в Государственной библиотеке французских журналов и книг, он вдруг отчётливо и безапелляционно увидел и понял, чем именно ему предстоит заняться в первую очередь, какому наиболее существенному делу он должен будет посвятить себя. «Я должен найти женщину. Найти женщину, которая бы понимала меня и которой я бы мог посвятить хотя бы какую-то часть своей жизни. Не обязательно меня с нею должна объединить книжная, бульварная или какая иная любовь, пусть это будет просто чувство близости и доверия друг к другу. Да, обладание женщиной, которая хотя бы в чём-то меня поймёт, — вот самый важный на сегодня рубеж моей жизни. И я не стесняюсь себе в этом признаваться, поскольку всё остальное — работа, дела, общественное положение, бытовые хлопоты — всё будет зависеть от этого, всё будет происходить из понимания меня моей женщиной. Успех и признание? — да, я добьюсь их, но они придут только после того, как я добьюсь от своей женщины ответной страсти, влюблю её в себя, подчиню своей воле, научу и заставлю разделить свои представления о мире. Теперь я всё решил. Я всё знаю. Et c'est ce qui dИsormais sera ma principate tБche a Moscou»