– Он здесь, он не ушел, – Шаравин вылетел из комнаты, застыл на миг и ринулся в соседнюю. Оттуда раздался грохот, треск, Илья побрел на звук. Шаравин ищейкой рыскал вдоль стен, заглянул под кровати, перерыл все барахло на них, сунулся в шкаф, вышвырнул оттуда какие-то тряпки, открыл антресоли и скинул на пол пару коробок.
– Кто? – проговорил Илья, глядя в окно. – Кто не ушел?
– Кальдер, – выдохнул Шаравин, пролетел мимо и кинулся дальше. Илья отлип от косяка, поплелся следом. Капитан теперь обшаривал самую большую комнату, он даже мебель сдвинул и теперь вглядывался в просвет между старым основательным советским сервантом и стеной. Ничего там не обнаружил, сдвинул с дороги стол, завернул ковер и разглядывал коричневые доски пола. Ремонт тут не делали с тех пор, как дом сдал стройбат в эпоху молодого Брежнева.
– Ерунда, – проговорил Илья, – с чего ты взял?
Шаравин повернулся на одном месте, выскочил на балкон. Оглядел полки с разным барахлом за полосатой занавеской, дернул стойки так, что зазвенели банки, уронил здоровенную пустую коробку, дернул еще раз. Успокоился, оглядел еще раз весь бардак, посмотрел на Илью и кинулся ему навстречу. Тот успел отскочить, врезался спиной в зеркало, оно опасно покачнулось. Шаравин подлетел к входной двери, затормозил напротив шкафа. Открыл, грохнул по дверце кулаком, потом врезал ногой в стену рядом. Та гулко дрогнула, но устояла. Шаравин направил пистолет на шкаф, покосился на Илью, улыбнулся зверски и крикнул:
– Кальдер, здоро́во! Сам выйдешь или как? Покажись, скотина! – Он свистнул, щелкнул предохранителем. – Выходи на счет три, два уже было!
Шкаф не отвечал, оттуда не доносилось ни звука. Илья прикидывал, не сошел ли Шаравин с ума, а если сошел, что ему самому делать дальше. Капитан в силу свой профдеформации мог давно и незаметно для окружающих поехать умом, и сейчас душевная хворь проступила открыто. Илья и в себе не был уверен, но чтобы вот так, на шкаф с пистолетом, а тот, между прочим, заряжен, а если не холостыми, то дело дрянь.
– Кальдер, я тебя предупредил! – Шаравин передернул затвор и нажал на спуск. Грохнул выстрел, за ним еще один, потом еще, в стене образовались три дырки. Одна точно над плинтусом, вторая под потолком, выше человеческого роста, третья пуля прошила дверцу и запуталась в грудах барахла. К пыли, запаху душной гнили и газа прибавилась пороховая вонь, запах ел глаза, Илья зажмурился на мгновение. А когда открыл, стенка раскололась, как стекло, и из развалин весь в пыли и какой-то трухе вывалился Яковлев с младенцем на руках. В обнимку с ребенком звонарь выпал в коридор, врезался лбом в стенку, повернулся, вжался в нее спиной.