Благо, человечество придумало Интернет. Я прекрасно помнила, что перед отъездом удалила свою страницу в ВК, но теперь она каким-то волшебным образом была восстановлена, и выглядела как восточный базар.
Сложно сказать, сколько постов успели сделать люди за то время, пока меня не было. В глазах пестрело от всевозможных воодушевляющих картинок, прежних злобных пожеланий из серии «чтоб ты сдохла» и листовок Лизы Аллерт с моей недовольной физиономией.
Самой же последней записью на моей стене был семи минутный ролик «Как мы были Дети Шини», размещенный Сёминой с глупой подписью «ребята найдитесь!».
Так что я тут же ткнула в него.
Странная нарезка из всего, что Петров записывал. Обрывки слов, разговоров, цитаты из Интернета, разрозненные эпизоды. Мрачные, депрессивные тона. Я ожидала чего угодно, но только не такого.
Кристина бросает листки с нашими портретами, а за кадром дикторша замогильным голосом произносит: «Оперативники разыскивают пропавших подростков, ставших известными в сети как группировка Дети Шини».
Жирная белая строчка из статьи:
Они больше не хотят становиться великими героями или сверхлюдьми.
Настя в моей квартире Маркову:
— Шинигами — посредники между сознательным и бессознательным. Между «там» и «здесь».
— Значит «нигде», — отвечает Марков.
Якушин в своём деревенском доме, кидает дрова в топку.
— К чему эти чужие сказки?
— Ключевое слово «чужие», — мой голос с печки.
Наши темные сосредоточенные лица с отблесками огня, надвинутые на лбы капюшоны и шапки.
— Дети Шини, — шепчет Петров, — готовы ли вы восстановить справедливость?
— Нельзя попасть в мир, где есть справедливость или нет насилия, переместиться во времени или заиметь нормального отца, — говорит Настя.
Красная бегущая строка:
Они не в состоянии реально воспринимать мир, а вместе с тем, и адекватно реагировать. Эти дети потеряли ощущение настоящей жизни и настоящей смерти, они зависли где-то посередине.
— Раствориться, исчезнуть, сойти с ума, — говорит Петров за камерой.
— Всё взаимозависимо и взаимопроникновенно, — сообщает Настя.
Резко очерченная полоска рассвета, яркая и зловещая, раздвигает темноту.
И потом начинается вступление к «Uprising», и мы мчимся с рюкзаками по темной улице, летим на электричку.
Бегущая строчка: «Тварям с фотографий — гореть в аду во веки вечные».
— Организм борется с раздражителями, и в этой борьбе никогда не останавливается, — говорит Якушин.
Во весь экран появляются шрамы Амелина.
— Всё взаимозависимо и взаимопроникновенно, — говорит Настя.
Сумрачно-белая простыня бескрайнего поля. Снег валит густыми хлопьями. Темные силуэты наших спин.