Олег отправился в госпиталь вместе со мной. В приемном покое к нам подошла медсестра, молодая симпатичная турчанка – тщательно по-европейски накрашенная, но с аккуратно убранными под хиджаб волосами. Радевич объяснил ей, что со мной произошло, девушка досконально записала все и заверила:
– Не беспокойтесь, я уверена, с вашей… – она на секунду замялась, окинув нас быстрым взглядом. Ясно было, что мысленно она пытается определить, в каких отношениях мы состоим, и подобрать для меня верное определение. С вашей женой? невестой? подругой? – … с вашей спутницей, – наконец, нашлась медсестра, – будет все в порядке.
От моего внимания не укрылось, что эта небольшая заминка Радевича смутила.
Разумеется, он не залился краской как мальчишка, не рассердился, не принялся оправдываться, что видит меня второй раз в жизни. Он и вовсе не подал вида, что колебания медсестры как-то его задели, но я все же поняла это по едва заметно изменившемуся ритму дыхания. Почему-то это показалось мне невероятно забавным и трогательным – такой большой, сильный, уверенный в себе, жесткий и даже мрачноватый мужчина смущается от дурацкой двусмысленной ситуации.
Впрочем, через несколько секунд Радевич непринужденно ответил медсестре:
– Надеюсь на это. Я подожду здесь. Спасибо.
– Олег, вам вовсе не обязательно ждать, – снова начала я. – Вы и так сделали для меня сегодня больше, чем я могла бы рассчитывать.
– Я уйду, как только буду уверен, что с вами все в порядке, – твердо ответил он. – Привык, знаете ли, любое дело доводить до конца.
Ох, ну конечно. Добросовестность, основательность и скрупулезность. Только и всего – ничего личного.
Я коротко пожала плечами, как бы подчеркивая, что я его задерживаться не прошу, и все дальнейшее – лишь его решение, и проследовала вслед за медсестрой по больничному коридору.
Разумеется, никакого сотрясения у меня не нашли. Впрочем, я и так была в этом уверена. Ссадину мне обработали и залили чем-то щипучим, а затем отпустили с миром.
Когда я вышла обратно в приемный покой, Олег все еще был там, разговаривал с кем-то по мобильному:
– Да, Макс, я понял. Скоро буду. Не по телефону. Да.
Увидев меня, он поспешно буркнул что-то в трубку и оборвал разговор. Я широко улыбнулась ему и изобразила театральный книксен.
– Вот и все. Я абсолютно здорова, что и требовалось доказать.
– Я рад, – скупо отозвался он. – Все же следовало убедиться. Эта… ссадина не помешает вашим гастролям?
– Ох, ну что вы, – отмахнулась я. – Вы представляете себе, что такое театральный грим? Можно все лицо закрасить, а поверх нарисовать новое.