Он похож был то ли на внезапно разбогатевшего портового грузчика, то ли на удачно сорвавшего куш бандита, то ли на лесного разбойника или морского пирата…
В нем явно чувствовалось что-то криминальное, опасное и в то же время – легкое, бесшабашное, веселое. От всей его крупной фигуры веяло такой силой, таким животным магнетизмом и удивительным обаянием, что и дурацкая одежда, и нахальные глаза, и манеры трущобного выскочки сглаживались, и начинало казаться, что именно так все и должно быть, что нет в этом человеке ничего лишнего, ничего странного и отталкивающего.
Я остановилась у столика, рядом со своим стулом, который так нагло оккупировал этот неизвестный рыжий бандюган, и посмотрела на него со значением. Он поднял на меня веселые, довольно-таки добродушные глаза, одобрительно причмокнул губами – о ужас, меня почему-то бросило в жар от этого пошлейшего знака мужского внимания, и сказал – голос у него оказался низкий и бархатный:
– Слушаю тебя, милая?
– Вы заняли мое место, – задохнувшись от подобной наглости, выпалила я.
– Серьезно? – осклабился он. – Какие проблемы – располагайся, – и приглашающее хлопнул ручищей по своему колену.
Вероника, явно уже нацелившаяся на этого мужчину, захохотала, Панкеев прыснул в кулак, я что-то возмущенно пробормотала и подтащила себе другой стул от соседнего столика.
– Алина, это мой старый знакомый, Миша Брискин, – представил мне незнакомца Панкеев. – Миша, это Алина, наша вторая солистка.
– Вторая? – переспросил он, быстро глянув на меня цепкими смеющимися глазами.
Я невольно скривилась и промолчала.
Какая разница, вторая, третья или тридцать пятая? Все равно нет возможности вырваться из панкеевской кабалы…
Брискин продолжил разговор с Панкеевым, не забывая периодически пошло ухмыляться страшно довольной его заигрываниями Веронике и отпускать ей двусмысленные, на грани приличия, комплименты.
Периодически он краем глаза посматривал и на меня, я же почему-то в его присутствии растеряла весь свой наработанный за три года выступлений по клубам запас острых замечаний, способных мигом поставить на место не в меру разошедшегося собеседника.
Я лишь недовольно хмурилась и ерзала на своем месте.
Из разговора я поняла, что Брискин занимается поиском и перепродажей антиквариата. В частности, здесь, в Израиле, он, на всю катушку используя ностальгические порывы недавних репатриантов, без зазрения совести втридорога перепродавал в своих многочисленных лавчонках и магазинах памятную советскую сувенирку – значки, вымпелы, юбилейные монетки, чайные ложки с видами городов России, какие-то безделушки с символикой «Золотого кольца» и так далее.