- Не говори подолгу - я делаюсь больной. Лучше про папу еще расскажи.
- Ишь ты, - косится на девочку старик. Он и сам устал от Динки, и работать ему надо, и недоволен он тем, что перебила его мысли. - А что папа? Папа - он папа. А ты вот чепуховая девчонка, ничего путного к тебе не пристает. Ну, чего вырядилась в рвань эдакую? Где была? Воскресенье нынче, люди на дачи едут, а ты мать срамишь! Никого на свете не уважаешь!.. Куда вот карточку отца подела? - обрушивается на Динку Никич.
- Ту, что ты дал? В рамочке? Она знаешь где? - Динка обхватывает шею старика и шепчет ему что-то на ухо. Никич выпрямляется и огорченно разводит руками:
- Здравствуй, кум, я твой Федор! Ну, к чему такое дело? Разве ей место под камушком лежать?
- А если полицейские придут? - быстрым шепотком говорит Динка. - Помнишь, когда обыск был, мама все карточки в самовар прятала, ага?
- Ну, прятала, как память, конечно. А в полиции на твоего отца сто портретов есть. Они не этого искали. Одним словом, беги сейчас и принеси мне эту карточку! Не умеешь ты обращаться с дорогими вещами!
Динка неохотно встает и исчезает за палаткой.
- Ох и беда с ней! Все придумки какие-то, - ворчит ей вслед Никич. Он часто сердится на девочку, но очень скучает, когда она долго не появляется.
Динка возвращается тихенькая. Карточку отца в дубовой рамочке она несет под мышкой и, оглянувшись, передает ее дедушке Никичу.
- Вот какая ты! Я ведь тебе только на подержание дал, - сдувая с рамочки пыль, укоряет старик.
- Так она и была у меня на подержании, - оправдывается Динка, поднимаясь на цыпочки и заглядывая в лицо отца.
На карточке - молодой, только что выпущенный из училища железнодорожник. Новенькая, «с иголочки», форма ловко обтягивает его грудь, глаза глядят задорно и весело, над лбом стоячие густые волосы, под темным пушком чуть приметных усов простодушная детская улыбка.
- Это он молодой снялся. Только что кончил училище И форму получил. За твоей матерью ехал… - любовно объясняет дедушка Никич.
- Похожа я на него? - спрашивает Динка и изо всех сил таращит глаза.
Но Никич безнадежно машет рукой.
- Я исправлюсь! - поспешно говорит Динка. - К приезду папы обязательно исправлюсь!
- А когда он приедет, ты знаешь?
Девочка качает головой.
- Ну вот. И я не знаю. Значит, не обещай. Оба замолкают.
- Знаешь, дедушка Никич, Минька и Трошка думают, что у меня совсем нет папы… Я знаю, они так и думают, - тихо говорит Динка.
На морщинистых щеках Никича проступает темный румянец.
- А я вот как пойду, да накостыляю им хорошенько по шее, так тут будет и папа и мама! - сердито кричит он. Голос его доносится до террасы, где сидят за чайным столом Катя и мать.