Между письменным столом и окном натыкаюсь на системный блок, провожу рукой по ребристой, еще теплой поверхности и активирую монитор. Вижу фасад дома, эркер – мой эркер. Камера настолько близко подъехала к окну, что видна каждая полоса скотча в отдельности. Весь мир наблюдает. Я мог бы нацарапать послание на стенке моего кокона, и его бы увидели все. Мое преображение транслируется 24/7. Все благодаря ему. Я на ощупь ищу сигареты. Мы курим – Карл и я. Я на него не сержусь.
Парой окон дальше – новый статус от Яна, он едва не налетел своей лодкой на кораллы на каком-то понтовом карибском побережье, теперь лежит в гамаке между пальмами банана и потягивает «Пина коладу» из метровой трубочки. Про Ким ни слова. Может, он выменял ее на Интернет. На него я тоже не сержусь. Я провожу рукой вдоль кабеля, выдергиваю вилку и дотрагиваюсь до окна. Оно утратило гладкость, покрыто жаронепроницаемым слоем, сохраняющим микроклимат внутри кокона.
Я сажусь на стул и, перебирая руками, объезжаю вокруг стола. Отталкиваюсь от края, как пловец в бассейне, и ныряю в глубину комнаты. Каждое движение – новый звук: шуршит бумажка, хрустит фольга, плещется вода. Я слышу его – где-то там, под горой грязного белья. Залезаю на матрас, чтобы быть ему ближе, и щелкаю языком, словно хочу подозвать пугливую лошадь. Животное молчит. С тех самых пор, как оно сюда приехало, оно не обращает на меня никакого внимания.
Кто-то на другом конце света подписал «Live Reptile (Handling with great care)»[2] на ящике размером с хороший чемодан. Мама дотащила его до моей двери и приписала: она готова увеличить поставки воды, если я соглашусь отдать пустой ящик ей в шоу-рум – девиз новой выставки: «Caribbean Casual Living»[3]. Я водрузил ящик на стол, осторожно, будто внутри лежала старинная реликвия. В окно струились яркие лучи весеннего солнца; пройдет еще не одна неделя до того, как я сделаю выбор в пользу полной темноты. Ящик оказался на удивление легким и, судя по всему, самодельным: не только доски были абсолютно не похожи друг на друга, но даже каждый гвоздь отличался от соседнего. В крышке беспорядочно просверлены отверстия величиной с монету. Резкий запах, поднимавшийся изнутри, напоминал смесь разлагающегося картона с загоном для кроликов.
Внутренности были выстланы какой-то соломой, ей же было тщательно обернуто все содержимое. По отдельности каждое волокно было жестким, но вместе они создавали мягкую подстилку, пропахшую мочой и гнилью. Я уловил слабый запах кокоса. Мамин крем для рук? Пришлось распахнуть окно – настолько быстро запах заполнял комнату. Внутри ящик был поделен на секции тонкими перегородками. В них обнаружились теплоизлучатели различных цветов и размеров, спиралевидные инфракрасные лампы, люминесцентные трубки длиной с самурайский меч, еще один излучатель с надписью «