Молчание – золото, это ты, Ронни, прав.
Однако сейчас он молчит как-то по-особенному. Что-то у него на уме, и я знаю, что именно. Я повернулся и посмотрел на его серебряную шевелюру, его физию, красную, как у реального алкаша. Прикол в том, что он трезвенник, это все повышенное давление. Не повезло. Сам никогда не догадаешься, а Ронни мужик неразговорчивый. Все должно твориться внутри. Может быть, я пойду тем же путем. Говорят, что мы похожи, Ронни даже говорит, что нас принимают за отца и сына. Мне эти разговоры не нравятся. Он мне не отец и родным мне никогда не будет. Прикиньте, однако: я каждый день пробегаю по восемь миль, а через десять лет у Джуса Терри цвет лица будет лучше моего. Непруха. Да на холод все это. Беспредел.
И вот он заговорил! Довольно я на обложку нагляделся.
– Хорошо б ты подумал как следует насчет этой поездки, Билли. Мы должны многим пожертвовать, сынок.
Опять МЫ.
– Все уже забронировано, – говорю.
– Понимаешь, – продолжил Ронни, – нам необходимо поддерживать форму. Морган не лох. Он вынослив, и у него есть сердце. Он напоминает мне этого Бобби Арчера, парень он боевой.
Бобби Арчер из Ковентри. Мой последний бой. Парень-то он боевой, но я прикончил его в три раунда. Боевым быть хорошо, но еще лучше, когда умеешь хоть немного боксировать и челюсть у тебя не похожа на хрустальный кубок.
Как только правый хук достиг цели, я развернулся и направился в свой угол. Бизнес кончил.
– Все забронировано, – повторил я. – Мы едем всего на две недели.
Ронни резко повернул, и машина затряслась по булыжной мостовой, ведущей к спортзалу, расположенному в старинном викторианском здании, которое снаружи напоминает сортир. Внутри оно может показаться пыточной камерой, когда за тебя примется Ронни.
Он остановил машину, но выходить не думает. Когда я собрался выскочить, он схватил меня за руку.
– Мы должны поддерживать форму, Билли, и я не понимаю, как ты намерен это делать в течение двух недель на пивном фестивале в Германии с толпой проходимцев, с которыми ты тусуешься.
Капает мне на мозги.
– Со мной все будет в порядке, – объясняю я в очередной раз. – Я буду бегать по утрам и ходить на тамошний тренировочный ринг, – говорю.
Последнюю неделю мы только и делаем, что месим этот кал.
– А что твоя девушка? Что она думает на этот счет?
Есть у Ронни одна особенность: будучи чуваком, который практически ничего не говорит, он легко может перейти всякие границы. Что думает Антея? То же, что и Ронни. Немного.
– Это мое дело. И вот что я тебе скажу: ты сам разошелся как девчонка. Забей.