Ронни нахмурился, потом стал весь такой задумчивый и уставился вдаль, через лобовое стекло. Я не люблю говорить с ним в таком тоне. Это ни мне, ни ему не приятно. Но каждый решает за себя. Тебе могут дать совет, это пожалуйста. Но нужно иметь достаточно здравого смысла и понимать, что, когда решение уже принято, разговор окончен.
Так что заткнись.
– Если б я занялся тобой два года назад, сейчас ты бы уже был чемпионом Европы и претендентом на мировое золото, – сказал Ронни.
– Ну да, – довольно холодно ответил я, оборвав его.
Не собираюсь больше слушать эту чепуху. По мне, так это неуважение к моим старикам. Отец с большим трудом выбил мне это место ученика. А мама вообще не хотела, чтоб я занимался боксом; просила меня бросить навсегда. А стать профессионалом, биться за деньги – для нее это было как переступить черту.
А Ронни все подговаривал меня заделаться профессионалом. Наши мечты должны исполняться, сказал он. Снова НАШИ. Но Ронни никогда не просечь, что на самом деле профессионалом я стал не благодаря ему, а благодаря собственному отцу. Однажды он взял меня в Лондон, и субботним вечером 1985 года мы пошли в «QPR» на поединок между Барри Макгиганом и Эусебио Педроса.
Мы пошли туда с моим дядей Энди, который живет в Лондоне. Помню, какие пробки были на Уксбридж-роуд, как мы тащились на 207-м автобусе и все боялись, что опоздаем на бой. Когда мы туда приехали, на входе толпились двадцать шесть тысяч ирландцев. Я-то хотел посмотреть на Педросу, потому что он был тогда лучший. Девятнадцать раз он защищал свой титул, я думал, что он просто непобедим. Макгиган мне тоже нравился, и хотя парень он был хороший, шансов против Главного у него не было.
Макгиган вышел с белым мирным флагом, он не вписывался в этот ольстерский бред с триколором и красной рукой. Мне это показалось актом капитуляции, как будто он сдался еще до первого выпада. Следом на ринг вышел старик, потом мы выяснили, что это был его отец, и запел «Дэнни-Бой». Песню подхватил весь зал, и католики, и протестанты из Белфаста. Я посмотрел на отца и в первый и последний раз в жизни увидел слезы у него на глазах. И дядя Энди с нами. Вот это был момент. Зазвенел гонг, и я подумал, что тут-то Педроса и испортит всем праздник. Но случилось чудо. Макгиган налетел на него и обрушил целый шквал ударов. Я думал, он себе руки вывихнет, но ко второму раунду он нашел свой ритм и стал проводить комбинации по всему рингу. Можно было подумать, что малыш вот-вот выдохнется, но он продолжал без устали напрыгивать на противника, но не бездумно, а с чувством, с толком. Он атаковал, выстраивал комбинации, но и про защиту не забывал и все оттеснял Педросу к борту. У Макгигана длинные руки, неуклюжая стойка; достать его ударом, наверное, то же, что пытаться отнять мяч у Кенни Далглиша в штрафной площадке. Педроса был великим чемпионом, но в тот вечер на Лофтус-роуд я видел, как он сдал, схуиебился.