Три недели я ждал результатов. Я думал, что свихнусь, но столько было суеты, столько других проблем, что я едва заметил, как прошло время. Когда я все же думал об этом, что чаще случалось по ночам, я не мог понять, насколько оно усилило тревогу и страх, которые я постоянно испытываю уже не знаю сколько лет.
Гребаных лет.
Тебя заводят, усаживают и начинают успокаивать. Они знают, что делать, – они профессионалы. Но как бы хитро они это ни говорили, суть одна.
– У вас позитивный анализ, – сказала мне женщина в клинике.
Я не настолько тупой. Я понимаю разницу между ВИЧ и СПИД. По этому вопросу я знаю практически все, что нужно знать. Вот что интересно: ты можешь сколь угодно не замечать чего-то, но, усердствуя в этом, ты лишь создаешь пустоту, которая требует заполнения, и информация тайком, подсознательно просачивается сама. Похоже действует и сам вирус. И тем не менее я слышу, как сам говорю:
– Так, значит, у меня – СПИД.
Я сказал это почти осознанно, я сделал такой выбор; что-то во мне, что-то светлое и оптимистичное, что никогда не сдается, страстно желало выслушать весь расклад про то, что это вовсе не смертный приговор, про то, как нужно следить за собой, как лечиться и т. д., и т. п.
Однако первая мысль была: ну все, пиздец. И это странным образом принесло мне облегчение, потому что я чувствовал, что пиздец настал уже давно, и только теперь вот понял как. Все оставшееся время в клинике в моей голове был только белый шум. И вот я вернулся домой и сел в кресло. Я стал смеяться и не мог остановиться, пока гогот не стал безумным, застрял в горле и обернулся мучительными рыданиями.
Попробовал задуматься о всех: «кто?», «как?», «что?», «где?» и «почему?». Так ничего и не надумал. Прислушался к своим ощущениям. Стал гадать, сколько еще протяну.
Лучше не начинать.
Какое-то время просто тупо сидел, думал о неоконченных делах.
Да, лучше держаться. Пока все темы не разрулю.
Я уже перестал тешить себя иллюзией, что смогу сделать что-то полезное. Вытащил бутылку скотча и налил. Виски неприятно обожгло горло и пищевод. Вторая прошла получше, но страх не отпускал. Кожа липкая, воздуха не хватает.
Я все уговаривал себя, что это просто еще один день, который сменит еще одна ночь в долгом темном танце, тянущемся в неизвестное, куда дальше, чем ты можешь видеть. Жизнь продолжается, говорил я себе, и, может, я протяну еще довольно долго. Однако, вместо того чтоб успокоить меня, эта мысль вызвала ужас, который практически разрушил то немногое, что от меня еще оставалось.