Рольф и его друзья сказали нам, что у них было застолблено место для вечеринки, но они его потеряли. Пока мы все кумекаем, куда бы податься, звук и свет погрузили в два больших вэна и вечерина рассеялась так же быстро, как собралась. Немецкая эффективность. Тот же процесс в Ю-Кей занял бы не один месяц, все бы шатались вокруг да около в полном ахуе. В рядах начинается легкая паника, что на этом все и закончится, не-немцы особенно разоряются. Какой-то англичанин с высоким снобским голосом завопил:
– И куда же нам теперь идти?
Билли холодно так улыбнулся и говорит:
– На танцы. На танцы, еб твою, – и закивал головой, как заводная игрушка.
Услышав такой ответ, парень слегка занервничал и неуверенно протянул руку Бирреллу, который, даром что в таблах, пожал ее слишком, на мой взгляд, небрежно.
Терри слушал-слушал все эти разговоры и вдруг как выдаст Вольфгангу:
– А че, Вольфи, поехали тогда к тебе, старина.
Вольфгангу это не улыбается.
– Народу слишком много, а завтра много работы.
– Не упрямься, старина, – продолжил Терри, одной рукой обняв его, другой прихватив Марсию, которая напряглась нереально. – Мы ж кореша, вы приедете к нам в Шотландию. Друзья, – подмигнул он и объявил всем вокруг: – Я, как только их увидел, сразу подумал – друзья. Так и было: в голове у меня выскочило одно только слово – друзья.
Билли посмотрел на Терри и поднял бровь.
– Да тебя ж там не было, – говорит. – Его там даже не было, – объяснил он этому английскому снобу. Он теперь решил, что это нормальный парень, и положил руку на плечо своему новому лучшему другу. – Это Гай, – сказал он мне. – Такой вот гай, – засмеялся он, и парень тоже стал нервно подхихикивать.
Я подумал: интересно, сколько раз бедняга слышал эту шутку.
– Если б я там был, я бы вписался, Биррелл, – возразил Терри.
– Вписался бы разрулить барахлишко у него дома, – не унимался Билли. – Он же ему матрас обоссал. Беспредельщик ты, Лоусон.
Терри улыбнулся и съехал с темы. Ему все похуй. У него такое выражение, как у пса, который лижет себе яйца, и так ему вкусно, что и чесаться не надо.
– Иди ты на хуй, Биррелл. Давайте замутим вечерину…
Тут Вольфганг, похоже, стал догонять тему про матрас.
– Что это значит… что он говорит? – спросил он немного смущенно.
Терри снова приобнял его.
– Да я просто прикалываюсь, дружище. У тебя же до фига места, давай все туда двинем. Зададим жару, – заорал он, – будем излучать любовь! Поехали! Пусть парни тащат туда аппарат.
Я подумал о своих пластинках, о том, что можно будет замутить небольшой сет, показать немчуре нашего шотландского стайла. Шотландский стиль… смех, да и только, вот и Голли плетет что-то Эльзе и Гудрун. Вот снял и выкинул футболку. Вокруг все глаза, зубы, улыбки. А он все впаривает, и что волосы у них такие красивые, и что немецкие парни совсем не так романтичны, как шотландцы, а я все ухохатываюсь, хотя по части романтики с обтаблеченным Голли никто тягаться не может. Если только я.