– Там будет просто охуенно, Голли, – сказал я, прервав его словесный понос.
– Так хуй ли, – поддакнул Терри.
– А если полиция… – упирался Вольфганг.
– Да хуй-то с ними. Что они могут – только разгонят нас опять. Устроим дискач!
Последнее слово, как правило, остается за Терри. И вот мы затолкались в вэны да тачки, и караван двинулся к Вольфгангу, который конкретно подссывает. Марсия в тихой ярости накалилась практически добела. Рольф скрутил косяк, я пыхнул и передал дальше, пропуская Биррелла, который и так отмахнулся. Голли примостился между двумя девушками и положил голову одной из них на плечо.
Борьба за право тусоваться
Добравшись до Вольфганга, мы принялись выставлять аппарат. Вся туса ждала в саду. Из балкона получилась офигенная диджейская. У пацанов хватило кабеля, чтоб подсоединить колонки, а я выставил усилок и микшер. Чтобы все законектить, потребовалось минут двадцать, не больше.
За вертушками стартовал Лютер. Крутит неплохо. Я весь извелся, так хочется встать за пульт и показать фрицам, на что я способен.
Марсия все никак не успокоится, и лоусоновская болтовня только усугубляет ее печаль.
– Да ладно тебе, куколка, ну вечерина, ну и что, – мелет Терри, – видишь ли, мы должны бороться за право тусоваться. Дело в том, – втуляет он ей и нескольким смущенным немцам, что оказались рядом, – что мы – «хибби» с западного Эдинбурга. Долгие годы нам приходилось биться с «джамбо»… – он повернулся и посмотрел на меня, – ничего не хочу сказать против таких, как присутствующий здесь Карл, но нам было совсем не так просто, как чувакам из Лейта. Они толком и не знают, что это значит – быть настоящим «хибби».
Хрень эта никого не впечатлила, а Марсию и подавно. Она поднесла руки к ушам:
– Так громко!
Вольфганг потряхивает репой в такт, весь ушел в музон. Он знает, что такое техно.
– У наших шотландских друзей должна быть своя вечеринка, – сказал он, и мы с Терри прямо расплылись от удовольствия.
Голли замкнуло: он завился в такой бешеный чувственный экстазийный клубок с двумя телочками из бундеслиги, что не сразу и разглядишь в них Эльзу и Гудрун. Все трое попеременно сосутся друг с другом. Прервавшись на сек, он крикнул меня:
– Карл, подь сюда. Привстаньте. Эльза. Гудрун.
– Вот что я вам скажу, – начал я, – вы самые красивые пташки из всех, что я когда-либо видел.
– Тут ты не ошибся, – подтвердил Голли.
Эльза засмеялась, но заинтересованно так, и говорит:
– Я думаю, ты говоришь это всем девушкам, которых встречаешь, когда ешь экстази.
– Это точно, – говорю, – но при этом никогда не кривлю душой.