Ночь была тревожной. Посты Матвей выставил по всей окружности двора, до половины ночи сам не спал, проверял часовых, с рассветом задремал.
Наступило утро.
Матвей Малышев спал. Он приказал разбудить его при малейшей опасности, но сам этой опасности сейчас не ощущал. Матвей сидел у костра, он был с ребятами и лошадьми в ночном. Обгорелым сучком Матвей шарил в золе, выкатывал обуглившуюся поверх картошку, отчаянно дуя на нее, катал в ладонях, потом разламывал и с удовольствием дышал вкусным картофельным духом. Запах печеной картошки становился все сильнее, щекотал ноздри… Матвей сморщился и чихнул. Еще не открывая глаз, он вернулся в явь, но печеной картошкой пахло по-прежнему.
— Матвей, — услыхал Малышев голос Курицына и открыл глаза.
Курицын стоял перед ним и держал в руках разломленную картошку.
— Кажется, басмачи зашевелились. Взгляни-ка сам, бинокль ведь у тебя.
Бинокль и вправду висел на груди Матвея. На рассвете с крыши кооператива рассматривал Малышев окрестности, да так и заснул с ним.
— Откуда? — Он кивнул на картошку.
— Ребята пекут. Я поднял Гурова и троих молодых призывников, пусть завтрак приготовят. Хочешь?
Курицын протянул Матвею половину картофелины.
— Это ты правильно решил, Волк. Война войной, а завтракать все одно надо.
Позавтракать они успели — и только. Под прикрытием домов, окружавших двор кооператива, басмачи начали атаку сразу со всех сторон…
Свистели пули, этих не надо было уже бояться — мимо пролетели; чмокали пули, ударяя о поверхность дувала и глинобитных стен складов, и эти уже закончили смертоносный путь…
Басмачи атаковали двор кооператива конной лавой, несли потери, только уняться не спешили. Наскоки их были все яростнее, а ответный огонь вели одиннадцать винтовок и шесть ружей.
Вот сосредоточились силы бандитов на одной стороне, и Матвей хотел было направить туда людей на подмогу. Едва он успел подумать, как увидел, что в противоположной стороне басмаческие конники прыгают с лошадей на дувал: вот один, второй, третий уже спрыгнули во двор кооператива.
— Передать винтовки! — крикнул Матвеи. — Садыков! Стреляйте из наших винтовок! Ребята! Берем их в шашки!
Взметнулись над головами клинки, врубились в гущу басмачей пограничники, а из их винтовок призывники под командой Амирхана Садыкова стреляли в тех, кто рискнул, отпустив поводья, бросить коня и ринуться врукопашную на дувал.
Но мало кто на свете может устоять в рукопашной против русского солдата, а басмачам, привыкшим к конной рубке, и вовсе туго пришлось в спешенной драке. Порубали их пограничники… Спохватился Матвей, о «языке» подумал, да поздно было, все «языки» могли теперь разговаривать только с аллахом.