— Как тебе оранжерейка? — обратился полковник к Хитрово-Квашнину. — Лет пять, как построена. Денег на обустройство потратил — уйму!.. А ведь красивое местечко, верно?
— Не то слово! — ответствовал тот. — Я планировал завести оранжерею в Подмосковье, да руки не дошли. Все некогда было, то одно дело, то другое… Попробую осуществить задуманное в Харитоновке.
Выйдя из оранжереи, Извольский провел гостя по дорожке, обсаженной белой сиренью, на обширный хозяйственный двор.
— А вот и новая конюшенка! — проговорил он с гордостью, приблизившись к крепкому и высокому строению. — Прежнюю безжалостно снес! Не устраивала меня никоим образом. А на эту и посмотреть приятно, не правда ли?
Фасад конюшни смотрел на восток, навстречу солнцу. В ней имелись две двери, высокие потолки и достаточное количество окошек. В чисто прибранных денниках стояли породистые вороные, гнедые, серые, буланые, саврасые и соловые лошади. Все ухоженные, расчесанные, лоснящиеся от избытка внимания. Видно было, что содержанию животных хозяин придавал большое значение.
— У меня строго, — сказал Извольский, осматривая конюшню зорким оком. — Уборка денников каждый день, раз в неделю чистят все принадлежности. Все тут проветривается, под потолком сделаны нужные отверстия. Зимой здесь тепло, летом прохладно и сухо. Ясли нарочно укрепил повыше, что б лошади приучались красиво держать голову. Сапом ни одна из них не страдала. Не дай Бог плесень или сырость какую замечу! Пятьдесят плетей без разговора! Крыс и в помине нет, под полом битое стекло.
При виде хозяина лошади оживились, закивали головами, стали громко пофыркивать. Он подошел к крупному буланому коню с короткой челкой и белой полоской на лбу и погладил его по боку.
— Ну, что, Волшебник, не все тут еще сгрыз?.. Отличный жеребец, быстр как молния. В прошлом годе на скачках в Лебедяни взял первый приз. Обошел, шельмец, на последних саженях всех, включая Барона, голицынского призового жеребца, который теперь в собственности у моего троюродного брата! Воейковы, Тиньковы, Терпигоревы и Хвощинский только руками развели!.. Пытались перекупить, куда там, даже и не подумал торговаться! Хорош конь, слов нет, а дурную привычку завел — повадился глодать кормушку и стенки у стойла… Не отучил, Прохор?
Молодой симпатичный конюх с длинными светлыми волосами и тонкими усиками, встретивший хозяина и его гостей у входа в конюшню, выпалил:
— Никак нет, ваше высокоблагородие! И старший конюх, и я что только не делали, упрямится и все тут. Из денника в стойло перевели, не помогает. Прогуливаю его, как положено, а он все за свое.