– Не нравится мне твой вид, Александр, – заявил Михаил, усаживаясь рядом со мной и с наслаждением отхлёбывая из кружки добрый глоток пива. Какой-то ты в последнее время стал хмурый, тощий и злой.
– Что делать, – отмахнулся я, не всем так везёт, как некоторым. От меня жена ушла, а ты наоборот женился. Вот я и смотрю, что ты явно прибавил пару-тройку килограммов.
– Какой там пару, – смущённо огладил свою раздавшуюся талию Михаил, – животик растёт не по дням, а по часам!
– Питаешься неправильно, углеводов много потребляешь, – заметил я. Так что давай закажем сейчас шашлычок, позволим себе хоть сегодня покушать всласть.
– Ух-х, – яростно потёр ладонями Михаил, – и в самом деле, что жмотничать? А то наши деньги, сколько их не зарабатывай, всё равно тают на глазах! Прямо не знаю, что и делать. То, что такими трудами заработали при социализме наши родители и мы сами, разом обратилось в прах! И как теперь быть, я просто ума не приложу? Пенсия-то и нам маячит, она не за горами, и выходит, что к старости мы останемся вообще с голой задницей?
– Ну, до старости нам ещё далеко, – возразил я, – что-нибудь придумаем.
– Что, – продолжал кипятиться Михаил, – что тут можно придумать? Воровать мы как-то не привыкли, да и негде что-либо своровать. Всё спёрли уже до нас. Устроить финансовую аферу, где-нибудь на правительственном уровне, тоже нет возможности. Честно работать в этой стране – значит заработать только на кусок хлеба и дешёвые штаны, не более того? А как семью содержать? Детей? Об этом, что, никто наверху не думает?
– Ой, не начинай, – пригубил и я из своей кружки, – да разве это мыслимое дело, что бы кто-то там о нас думал? Нет, дружище, прошли те благословенные времена, когда о нас с тобой думали партия и правительство. Теперь, хочешь не хочешь, а придётся самим мозгами шевелить на этот счёт!
Так наша неторопливая беседа и протекала часа два или три. День был прекрасный, торопиться нам обоим было совершенно некуда, и можно было спокойно перемывать кости кому угодно, от самого первого американского президента до самого последнего российского начальника. По пруду всё так же неспешно плавали разъевшиеся на доброхотных подношениях утки, а синички весело трещали около ближайшего скворечника. С востока дул тёплый ветерок, и ничто не предвещало того, что именно с этого дня наши с ним жизни пойдут в совершенно неестественном направлении. Ближе к вечеру, когда золотистое солнце приобрело вид сильно запыленного бубна, мы вырвались из тесных объятий пластиковых кресел и начали прощаться. Но как обычно бывает у не слишком трезвых российских мужиков, эта процедура несколько затянулась. Отыскались деньги на ещё одну бутылку пива и только потом, поочерёдно отхлёбывая из её горлышка, мы неторопливо направились к выходу из парка. Я проводил друга до трамвайной остановки, и некоторое время бесцельно прогуливался по улице Королёва.