* * *
Я перечитал этот небольшой рассказик многократно, не меньше десятка раз, и каждый раз отыскивал в нём что-то новое. Однако самое замечательное и перспективное открытие я сделал только тогда, когда вознамерился отыскать деревеньку Майшули на карте. О-о это была ещё та затея! Не менее сорока минут я тупо ползал с лупой по карте Белоруссии, пытаясь среди многих сотен названий отыскать нужное. Попытка с первого раза не удалась, и мне пришлось переключиться на поиски озера Рака, что представлялось более разумным. И точно. Озерцо с таким названием я отыскал буквально за десять минут, в основном потому, что начал поиски с самого севера республики.
И вот тут я впервые призадумался по-настоящему. По моим устоявшимся с детства представлениям французские войска действовали гораздо южнее этих мест. Это открытие меня по-настоящему озадачило. Откуда в какие-то совершенно неведомые Майшули мог понаехать целый «шмат солдат»? – размышлял я. Ведь от тех мест, по которым некогда двигались колонны отступающей «Великой армии» до озера Рака было не менее двухсот километров! Они что специально оторвались от армии, чтобы зарыть какой-то обоз в каких-то неразборчивых буераках? Но в то время, это было совершенно невозможно, лишь по той простой причине, что у французов не оставалось больше лошадей, способных совершить такие подвиги! Согласитесь, всё это было странно. Это открытие разом обесценивало все мои предыдущие знания и недвусмысленно указывало на то, что мои познания о ходе Первой Отечественной войны были, мягко говоря, очень неполными.
Чтобы восполнить пробел пришлось немедленно послать своему доброхотному помощнику запрос о том, что ему известно о действиях французов в 1812 году, на севере современной Беларуси? Потянулись дни ожидания. И за это время, перечитывая ранее полученные письма, я сделал маленькое, но пренеприятное открытие. Выяснилось, что почтовое ведомство в СССР работало куда лучше и быстрее, нежели в ныне разделённых на отдельные страны России и Беларуси. Матерно и неоднократно поминая всех участников Беловежского сговора самыми последними словами, я трижды в день бегал к почтовому ящику, но вожделенного ответа всё не было и не было. Долгожданное письмо пожаловало из безумно далёкого Гомеля лишь в конце февраля. Конверт был большой, толстый и, открывая его, я в волнении едва не отхватил себе ножницами полпальца.
Впрочем, если быть честным до конца, то ничего особо нового для себя я там не почерпнул. Изучив десятка три ксерокопий и газетных вырезок, я неожиданно обнаружил и приложенное к документам письмо. В нём Константин извинялся за долгое молчание и скудность отправленного материала, объяснив это тем, что предложенная тема ему не слишком близка. И советовал обратиться с аналогичной просьбой к директору краеведческого музея в Полоцке. При этом он клятвенно гарантировал, что по известным ему причинам именно там я найду максимум возможной информации о событиях 12-го года!