Для Щипача и Косого это был удар ниже пояса, какого никто из них не ожидал. Такое не могло присниться даже в самом кошмарном сне: одни в дикой тайге, без лодки, продуктов и одежды. Надежды на то, что где-то можно разжиться едой и снаряжением, не было. Слабым утешением оставалось только то, что на обратном пути можно будет сплавиться на каком-нибудь плоту, который они сделают из валявшихся по берегу лесин. Но ни топора, ни каких-либо других подручных средств у них не было. По-хорошему, им следовало рассчитывать только на удачу, какая их пока не покидала.
Корчась от боли, Косой выл как раненый зверь. На штанине алело пятно и нагоняло какой-то дикий страх. Разорвав свою футболку, Щипач забинтовал рану.
– Да что ты орёшь, как недорезанный? Перестань, говорю тебе! – не выдержав, прикрикнул он на напарника. – Кость не задета, всё на месте. Тебя зацепило чуть-чуть, да и то вскользь, а ты воешь… Ну, попало пару дробинок, так что ж – умирать из-за такого пустяка? Радуйся, что отделался лёгким испугом, могло быть и хуже.
– Чему радоваться, тому, что меня покалечили? – простонал Косой.
– Тому, что он тебя не припечатал к земле. Думаю, если бы он захотел, то разнёс бы на куски. С десяти метров промазать невозможно.
Косой понимал, что Щипач прав: Лёха его пожалел. Однако от этого было не легче – с раненой ногой он не ходок. Страха по этому поводу Лёнька не испытывал, думая, что Щипач его не бросит, однако время от времени закрадывались тревожные мысли. Касались они в основном цели их путешествия, о чём напарник толком ничего не сказал, и он решил вывести того на разговор. Был бы здоров, можно было бы качать свои права, а в том положении, в котором он оказался, оставалось только пресмыкаться, рассчитывая на то, что о тебе не забудут. Но у него был очень веский аргумент, с помощью которого можно было создать равновесие. Пистолет оттягивал карман куртки, подогревая его самолюбие и давая шанс на спасение. Не хуже его это понимал и Щипач.
– Гляди-ка, как метко ты стреляешь! – подкинул он леща. – А я думал, что пистолетом ты можешь только играться. При таких ранениях, я думаю, эта сука долго не протянет.
Косой промолчал. При других обстоятельствах он обязательно постучал бы кулаком себя в грудь и с гордостью сказал, что когда-то занимался стрельбой. Пусть, мол, Щипач у него учится, пока он жив. А теперь только от одной мысли, что он обезножил и тот может его бросить, на душе стало неспокойно, мурашки пробежали по телу.
«Интересно, зачем он меня сюда потащил? Что ему надо в этой тайге? Сидел бы себе дома, как все нормальные люди, так нет же, ещё меня уговорил, а я, как последний лох, заглотил его приманку».