Премудрость величавой, по-бакунински гордой осанкой и душой сказочной героини проявляется в чудесах, которые она «организует» для царевича Гвидона за то, что он спас ее от чародея-коршуна, чего автор поэмы «Полтава» не смог сделать руками отца Марии Кочубея, проклинающего «заклевателя» своей дочери – «старого коршуна» гетмана Мазепу. Пушкинскому Гвидону в этом просто по-сказочному повезло:
К морю лишь подходит он,
Вот и слышит будто стон…
Видно на́море не тихо;
Смотрит – видит дело лихо:
Бьется лебедь средь зыбей,
Коршун носится над ней;
Та бедняжка так и плещет,
Воду вкруг мутит и хлещет…
Тот уж когти распустил,
Клев кровавый навострил…
Но как раз стрела запела,
В шею коршуна задела —
Коршун в море кровь пролил,
Лук царевич опустил;
Смотрит: коршун в море тонет
И не птичьим криком стонет,
Лебедь около плывет,
Злого коршуна клюет,
Гибель близкую торопит,
Бьет крылом и в море топит – (III, 510–511)
В благодарность за избавление от гибели Царевна Лебедь подарила Гвидону, как известно, город для княжения, белку с золотыми орехами и войско из тридцати трех богатырей во главе с их дядькой Черномором. Как самому Пушкину посвященная Бакуниной его поэзия принесла и всероссийскую славу, и возможность жить собственным творческим трудом. Как, впрочем, и обусловленное силою обстоятельств близкое знакомство с «витязями младыми, великанами удалыми» – будущими декабристами. От общего дела с ними поэта спасло лишь то, что в страну своего отца, царя Салтана, путь его сказочного князя Гвидона пролегал «мимо острова Буяна» – революционной «отчизны» воинского масонского братства этих «равных как на подбор» русских рыцарей.
Глава 18. Не пейзаж, но тоже – «Наш»
Мы привыкли уже к бакунинским профилям в рукописях поэта – узнаем их с первого взгляда, не так ли? Но вот в предыдущих главах появились и страсть-конь, и выгнутая жизненными нестроениями судьба-ель… Перипетии отношений Пушкина с его любимой девушкой Бакуниной отражены также в нескольких его сюитах, числящихся в науке пейзажами. На первый взгляд, несколько отвлеченный от нашей темы, но зато яркий пример такого «пейзажа» – не привязанная ни к какому тексту так называемая ЛЕСНАЯ ОПУШКА на листе 100 в ПД 838.
Сюита эта очень сложная: многоперсонажная и многомысленная. Она сама по себе – текст: целиком выписана словами. Кто-то, конечно, видит в ней просто деревья, но мы с вами сначала по их особенностям-«характерам» догадаемся, кто здесь изображен, а потом и просто прочтем в рисунках имена-фамилии прототипов. Как давно уже заметили пушкинисты, вид, состояние деревьев и кустов, травы и коряг на рисунках Пушкина отражают состояние его чувств, восприятие окружающих его по жизни людей. Местонахождение деревьев – лес! – и витающая над сюитой какая-то светлая, добродушная ирония подсказывают, что рисует Пушкин симпатичных ему провинциальных обитателей – своих деревенских друзей.