– Что? – сонно улыбнулась Констанция, потом вдруг настороженно взглянула на пораженного увиденным Ирвина, затем мельком прошлась взглядом по своей груди, ногам и, вскрикнув от ужаса, отступила в глубь полусумеречной каюты.
– Но вы, Констанций, вы – действительно женщина!!
– Ну, если женщина, то, очевидно, уже не «Констанций», а «Констанция», – все же умудрилась съязвить Грей, прекрасно понимая, что это ее уже не спасает. Чувствовала она себя прескверно. Констанция понимала, что рано или поздно должна попасться. Но не так же глупо! И потом, ей очень хотелось самой открыться Рольфу: неожиданно как-то, романтично и чтобы только ему одному.
– Грей! Мисс Грей! – попытался было успокоить ее Рольф. Но Констанция захлопнула перед ним дверь и прокричала: – Вы ничего этого не видели, капитан Рольф! Если вы – благородный человек, капитан, аристократ, вы ничего этого не видели и ни о чем не догадываетесь!
– Это понятно, мисс Грей. Я абсолютно ни о чем не догадываюсь. Но… почему вы до сих пор скрывали это от меня? – вопрошал он, улыбаясь и покачивая головой. Теперь Рольф стоял, упираясь обеими руками в дверь, которую с другой стороны всем своим телом подпирала Констанция Грей, однако нажать, навалиться на нее не решался.
– Потому, что вы прекрасно знаете почему! – уже откровенно давала волю своему женскому естеству Констанция. – И совершенно непонятно, к чему эти ваши вопросы.
– Но вы… вы, штурман Грей, – женщина! – потеряв всякую логику их разговора, вновь воскликнул Рольф.
– Не пойму только, почему вы произносите это с таким ужасом, словно речь идет о морском чудовище, – огрызнулась Констанция. Какое все же счастье, что тайну ее раскрыл – пусть даже таким вот, дурацким, образом, – капитан Рольф, в которого она успела влюбиться. И что на корабле они только вдвоем, а значит, никто, ни одна живая душа не стала свидетелем ее разоблачения. – Когда вам открылась тайна Анны Норвуд, вы… – она хотела сказать: «Недолго поражались своим открытием, а сразу же затащили ее в постель», однако сообразила, что таким образом не столько подковырнет его, сколько спровоцирует к насилию. – …Не очень-то удивлялись, – с трудом нашлась Грей. – Восприняли как само собой разумеющееся и не преминули…
– Но ведь это же вы помогли раскрыть ее тайну!
– Я?
– Конечно, вы!
– Пусть я, ну и что? Просто из жалости к вам. Исключительно из жалости, а не из желания навредить Анне. И потом, я ведь – только вам… И всего лишь намекнула.
– Успокойтесь, я ни в чем не собираюсь обвинять вас, Грей, – фамилия позволяла Ирвину Рольфу обращаться к ней и как к мужчине, и как к женщине, что значительно облегчало ему общение.