Суламифь. Фрагменты воспоминаний (Мессерер) - страница 141
Джордж Баланчин
– Сопротивляйся! Сопротивляйся! – восклицал он.
Маэстро много работал над положением кистей рук.
– Руки должны расти, как листья, – наставлял он.
Ученица сложила пальцы вместе, в слипшийся комочек. Баланчин назвал это «цыплячьими руками».
– У тебя руки – ну просто дохлые цыплята! – возмутился он. Ему нравилось, когда сквозь пальцы, по его выражению, «пробиваются лучи света», а сама кисть смотрится так, словно «вы собираете цветы»…
Баланчину хотелось, чтобы его замечания схватывали на лету. Одна балерина долго не могла взять в толк, что от нее требуется, и маэстро не скрыл раздражения.
– Мне бы надо быть дантистом, – проворчал он по-русски, надеясь, что американцы не поймут. – Учить ее – точно зубы выдирать…
После урока он говорил об отличии других школ балета от американской, которая во многом и отождествляется с его именем.
– Зачастую педагоги делят тело балерины горизонтально: голова, корпус, ноги. Я же делю вертикально…
Анализируя его класс, я пришла к выводу, что под «вертикальностью» подразумевается целостность движений танцовщицы, их переливание из одного в другое без скачков, характерных для мультипликационного кино. Балерина должна воспроизводить телом слитный рассказ, а не выкрикивать пусть благозвучные, но отдельные слова. А ведь, по заветам моих учителей, в частности Гердт, и я стремлюсь добиться того же!
После репетиции мы пошли, как он выразился, «на кофе» в греческий ресторанчик, расположенный неподалеку. Выпив стаканчик виски, Баланчин заказал сандвич, причем не стандартный, из меню, а долго диктовал официанту точные ингредиенты, включавшие, помнится мне, кружочки помидора и овечий сыр. То же самое порекомендовал и мне.
Оказалось, Баланчин сам увлекался кулинарией, и я поняла, почему в балетном зале, объясняя своим ученикам движения, он пару раз прибегал к кулинарным метафорам. Я сделала ему искренний комплимент, отметив, что эти его замечания как нельзя более доходчиво передавали суть.
В ответ он сказал, что, если придется когда-нибудь уйти в отставку, откроет собственный ресторанчик столиков на пять-шесть, не больше, и станет готовить для избранной публики, иными словами, для своих друзей. И глаза его засияли, то ли от предвкушения радости, то ли от удачной шутки.
– Я люблю готовить борщ, – улыбнулся он, – это мое коронное блюдо. Свеклу для борща я обжариваю около часа и только потом добавляю все остальное.
Баланчин обожал картошку во всех видах и даже купил, по его словам, еще один дом в пригороде Нью-Йорка, в Лонг-Айленде, только потому, что окна дома выходят на картофельное поле. Наверно, опять пошутил.