Михаил Габович оценил дар Васильева. Правда, Володино атлетическое сложение мешало видеть в нем танцовщика-премьера, и на выпускном экзамене некоторые педагоги приписали ему деми-классическое амплуа.
Такая репутация поначалу преследовала Васильева и в труппе Большого. Помню, он рассказывал мне, чуть ли не со слезами на глазах, как просил у тогдашнего руководства балета роль Альберта в «Жизели», но в ответ ему было жестко замечено, что он годится скорее на роль Лесничего, а не героя. Васильев стойко переносил это неверие в его романтическое амплуа.
Из уникального тела его, словно из пластилина, можно было лепить любые хореографические фантазии. Это, между прочим, прекрасно умел делать Голейзовский.
Васильев рос и рос как танцовщик, пока ему, несравненному Базилю в «Дон Кихоте» и неповторимому Спартаку в балете Григоровича, не стали подвластны сложнейшие классические роли.
Дальнейшее уже история: мировые энциклопедии окрестили Володю одним из лучших танцовщиков в истории. Знаменитый дуэт Васильева с его женой, великолепной Екатериной Максимовой – они вместе со школьных лет, – по праву называют звездным.
Артист, хореограф, художник, поэт – таков творческий диапазон этого талантливейшего человека. Но прежде всего он – вдохновенный поэт танца… которого я помню балетным второклашкой, прелестно танцующим в па-де-труа из «Щелкунчика».
Однако вернемся в Зал Чайковского, куда я пришла на Васильева-выпускника.
Васильев и Нуриев. Два величайших танцовщика. В тот день судьба свела их, выпускников двух школ, в одном концерте.
Перед началом смотрю, какой-то юноша мощно и необыкновенно воздушно пробует круговое движение по сцене. Просто парит. Я подошла к его питерскому педагогу Александру Ивановичу Пушкину:
– Слушай, что это за парень такой, интересный очень?
– Мальчик из Уфы. Рудька Нуриев. Энергии немножко через край, но за ним будущее.
После встреч в Нью-Йорке знакомство наше с Руди Нуриевым продолжалось и в Лондоне, где еще в шестидесятые годы он купил просторный, но несколько несуразно выстроенный дом в районе Ричмонд-парк.
В Англию он приезжал выступать с Королевским балетом, в частности, незабываемо танцевал в «Блудном сыне» Баланчина. Ставил свою «Бурю» по Шекспиру с Энтони Дауэллом в главной роли. А по утрам занимался у меня на уроке, причем не придавая значения, класс ли это для солистов или кордебалета.
У станка от Руди глаз было не оторвать.
Он одевался с экстравагантным артистизмом. Три пары гамаш сразу, несколько маек одна на другую и неизменный шейный платок. Класс завороженно следил, как, разогреваясь, Руди сбрасывает одежду слой за слоем, но ее все равно оставалось еще чуть ли не на целый кордебалет.