Августовский лес… Августовский лес…
И тут, вырываясь к вершинам сосен, чей-то голос оповестил всех живых, оставшихся на этой высотке, коротким, отчаянным рыданием:
– Пропали мы теперь, братцы!
Радовский указал рукой на Кузнеца:
– Сходи, проверь.
Тот вскоре вернулся, сказал:
– Всё, Старшина. Тут делать больше нечего. Комиссары петлицы срезают. В плен собираются.
– А ну-ка, быстро за девчонкой! – И, привстав за деревом, махнул автоматом Воронцову: – Курсант! Готовь людей к прорыву.
– Не прорвёмся, – зарыдал кто-то из бойцов соседнего взвода, которым всё ещё командовал лейтенант.
– Кто не желает идти, пусть остаётся. Кто на прорыв, ко мне! Офицеры – в голову колонны!
Первым поднялся и перебежал к сосне Радовского Турчин. За ним Дорофеев. Подбежал и старшина Нелюбин.
– Я тожеть на курсах младших лейтенантов был, – сказал он, ни к кому не обращаясь.
Он встал за сосной, рядом с Воронцовым и Смирновым. Пули уже летали в разных направлениях, и сосны становились ненадёжной защитой.
Справа и слева тем временем поднялась автоматная стрельба. Пулемёт тоже перенёс огонь куда-то то ли правее, то ли левее.
Бойцы торопливо строились за ударной офицерской группой.
– Иванок, в середину!
– Влас и ты, Кудряшов, вы понесёте носилки.
– Всем зарядить оружие! Патроны поделить! Гранаты передать вперёд!
Двадцать семь лет назад в Августовском лесу остался почти весь 20-й корпус. Но свою группу Радовский вывел.
Они поднялись сразу все. Все и молча бросились вперёд.
А в это время с юго-западной опушки в сосняк входила цепь автоматчиков. Следом за ними двигалась другая. За другой – третья. Третья была одета в красноармейские шинели. Но офицеры, шедшие немного впереди своих взводов, команды подавали по-немецки.
Внизу, на опушке, группа Радовского и остатки отряда Воронцова схватились в рукопашную с немецкими миномётчиками. Те торопливо устанавливали лёгкие миномёты, когда на них хлынула рычащая лавина идущих на прорыв. В несколько минут они искромсали ножами и прикладами расчёты и, оставив несколько своих трупов, углубились в ольховые заросли в пойме.
Радовский, Воронцов и Турчин бежали впереди.
– Надо искать брод!
Собжа – речка небольшая. Летом её свободно перепрыгивают местные ребятишки. Разогнался хорошенько по песчаному берегу – и… А теперь она вольно гуляла по пойме мутным половодьем, гнула кусты, наполняла приточные овражки.
Несколько раз они пытались переправиться на восточный берег, но первые охотники проваливались в глубину, кое-как выбирались на берег, и отряд бежал берегом дальше. Наконец нашли поваленную ольху, обломали сучья и завели её макушкой на другой берег. Так и переправились. Раненую Кудряшов нёс на руках. Многие отвернулись, чтобы не смотреть, как он крадётся по скользкому бревну над быстриной. Казалось, вот-вот он оступится, вот-вот разожмёт руки, не выдержав напряжения… Но перешёл благополучно и он, всё так же бережно прижимая к груди свою ношу.