– По рации разговаривают, – шепнул Смирнов. – Координаты передают.
Значит, стреляли они вслепую. И их льдину, отчалившую от берега, скорее всего, не видят. Но об этом им могут передать, тоже по рации, те, кто с минуту на минуту должен выйти к берегу. Если рация пулемётного расчёта настроена на ту же волну.
В лесу, позади, тоже всё ещё шла стрельба. Ухнули две гранаты. И автоматные очереди стали редеть, затихать.
Умолк и пулемёт.
Льдину несло под самый мыс. Вот уже отчётливо виден округлый приземистый холмик дота. Как будто там, среди деревьев, умостили огромную каску и, проделав узкие горизонтальные бойницы, наблюдали теперь за всем, что происходило вокруг. Воронцов напряжённо смотрел вверх. Вот они, чёрные дыры бойниц. Глаза, привыкшие к темноте, различали даже мелкие детали: длинные колья проволочных заграждений, которые кое-где заходили в воду, тёмная тропинка вниз, к реке, бруствер длинного окопа справа от дота, видимо, траншея. Снова послышались приглушённые голоса. Говорили по-немецки. Вот засмеялись. Заговорили громче. В любое мгновение оттуда могла прогреметь пулемётная очередь. Заметят проплывающую льдину и – на всякий случай – выпустят дежурную очередь. Всё равно стрелять. Так хоть не в пустоту. В боковой амбразуре вспыхнул тусклый огонёк. Немец закурил. И тотчас на противоположном берегу хлёстко рвануло ночную тишину одиночным выстрелом. Эхо его ещё катилось над разливом, а дот уже зарокотал длинной очередью, расплёскивая трассирующие пунктиры. Трассер уходил в сторону противоположного берега, пытаясь нащупать там одинокого стрелка. Льдину между тем протаскивало всё ниже и ниже по течению.
– Господи, заступа твоя… – шептал Кудряшов.
И тут пулемётчик, будто что-то почувствовав, опустил прицел и повёл трассу по воде. Пули зашлёпали по соседней льдине, белевшей в темноте правее, ближе к берегу. Кудряшов, сидевший возле носилок, вскрикнул и завалился набок.
– Ну, всё…
– Прыгай в воду! Только – тихо.
– Кому судьба утонуть, тот в огне не сгорит… – И старшина Нелюбин вслед за Воронцовым слез в воду и ухватился руками за скользкий обрез льдины.
Пули наконец нащупали их льдину, стайкой разноцветных шершней ударили по ней, поднимая ледяную крошку. Снова застонал Кудряшов, всё так же неподвижно лежавший рядом с носилками. Очередь ушла в сторону. Видимо, пулемётчик всё же не заметил их. Он вёл огонь вслепую и просто случайно задел их, затаившихся на льдине. Иначе бы добил. Второй номер повесил бы ракету, и пулемётчик расстрелял людей на льдине в два счёта, как воробышков в луже.