Так, по очереди, они и вытащили друг друга на льдину.
Кудряшов неподвижно лежал по ту сторону носилок. Он уже не стонал. Все пули принял он. Тоню не задело. Они перевернули его на спину. Старшина Нелюбин положил ладонь на лоб, провёл по лицу.
– Кто ж нам-то глаза закроет… – то ли спросил он кого, то ли себя пожалел.
Вскоре выяснилось, что нет шестов. Шесты, видимо, потеряли, когда льдина пролезала через заросли прибрежного ивняка. Попробовали грести руками. Нет, справиться с течением было невозможно. Оставалось одно: ждать, что где-нибудь их прибьёт к левому берегу или вынесет на тихую мель, с которой и можно будет добраться до своих окопов.
Начало светать. К утру ветер утих. На небе высыпали звёзды. Подморозило.
– Скоро должна быть Павловка. Может, с полкилометра осталось.
– А может, мы её уже проплыли?
– Нет, не могли. Там – наши. Плацдарм.
В рассветных сумерках уже отчётливо виднелись берега. Справа, километрах в трёх, в глубине леса слышалась стрельба. Видимо, прорывалась одна из многочисленных групп, блуждавших по окрестным лесам. Где-то там остался и пологий холм над речкой Собжей, где в соснах они оставили многих своих товарищей и где застрелился командарм.
– А генерал в плен идти не захотел… – сказал старшина Нелюбин.
Все они думали сейчас об одном.
– Если б не казаки, да не этот, ваше благородие, не пробиться бы нам.
– Это не казаки.
– А старшина этот, разве не из казаков?
– Старшина… Никакой он не старшина. И не казак. Из старых офицеров.
– Владимир Максимович тоже из старых офицеров.
– По нему видать.
– А ведь мы его бросили.
– Никто никого не бросал. Тут каждый сам выбирал.
– Командарм, если так рассуждать, тоже был из старых офицеров.
Спустя некоторое время они, обессиленные, уснули, настелив под низ лапника, чтобы не подплывала вода от тающей льдины. Прижались друг к другу и забылись в полудрёме и болезненной усталости. Перед плацдармом их обстреляли вначале с немецкого берега, потом со своего. Так и проплыли они, не понимая, где свои, а где чужие, и немецкие позиции, и занятую войсками 43-й армии Павловку. Посты с двух сторон смотрели на них в бинокли и не стреляли, видя, что лежавшие на необычном плоту, выстланном лапником, не подают признаков жизни. Недалеко от Юхнова льдину затянуло в кусты. Там-то они и проснулись, коченевшие, обессилевшие. Кое-как распрямили ноги и руки и начали подтягивать льдину к ближайшему берегу. Вскоре выбрались на отмель.
Но это был немецкий берег…