– Где пулемёт? – спросил Воронцов.
– Бросили, – сказал один из автоматчиков.
– Почему бросили?
– Да пошёл ты…
И тут Воронцов в свете падающей ракеты, в распахе мокрого полушубка, увидел капитанскую шпалу. Второй автоматчик тоже был офицером. Капитан что-то сказал своему напарнику, и они побежали дальше.
– Где Турчин? – спросил Воронцов Кудряшова.
– Не знаю. Всё время бежал рядом. Не знаю. Может, отстал. А может… Да тут он где-нибудь.
Турчин догнал их уже возле дороги, когда они вышли к основной группе прорвавшихся.
Колонна снова выстроилась сплошным плотным потоком и быстро продвигалась в глубь леса. Мины уже не долетали сюда.
– Обозы отрезали, – переговаривались бойцы.
– Где ж там пройти…
– Рации разбило. Без связи…
– Командующий прошёл?
– Прошёл. Ранен.
– Не разговаривать! Соблюдать тишину! Передать по цепи!
– Соблюдать тишину! – понеслось в хвост колонны.
– Тишину…
– Тишину…
Перед майором Радовским стояла невыполнимая задача, но он её выполнил: рота сформирована, худо-бедно обучена, экипирована и вооружена в соответствии с приказом – красноармейские шинели, шапки, гимнастёрки, сапоги, автоматы и винтовки, пулемёты и даже миномёты. Основное нашлось на складах, куда рачительные немцы свозили трофейное имущество, захваченное в основном во время наступления. То, чего не оказалось на складах, находили в поле, в отбитых у ефремовцев и беловцев деревнях. Повсюду лежали трупы убитых красноармейцев. Толпами гнали пленных. Конечно, в первую руку карманы им выворачивали немцы. Но и после их обысков кое-что полезное у пленных найти было можно. А полезным было буквально всё: спички, изготовленные в СССР, мелкие медные монеты, медальоны-предсмертники, красноармейские книжки, письма, карандаши со штампами советских фабрик, другие канцелярские принадлежности, школьные тетради, медицинские справки, перочинные ножи, котелки, фляжки, ложки… Словом, предметы того скудного солдатского обихода, те мелочи, которых как раз-то и не хватало его людям для того, чтобы, как говорил Ивар, без шва можно было войти, вжиться в красноармейскую среду и свободно действовать там. Последние штрихи перед тем, как приступить к активной стадии операции. Их надо было сделать мастерски. И, кажется, это получилось. Однажды в лесу разведвзвод захватил около десятка красноармейцев. Те закапывали противотанковое орудие. Артиллеристы. Как потом выяснилось, остатки истребительно-противотанковой батареи. Они израсходовали последние боеприпасы ещё накануне, подбили танк и сожгли грузовик на большаке. И вот, получив приказ на отход, прятали свою «сорокапятку». Разведвзвод подошёл к ним тихо. Окликнули часового, назвали фамилию командира стрелкового полка, который, якобы, идёт с ними, окружили артиллеристов и разоружили без каких-либо, даже малейших, признаков сопротивления. Так, именно так, предстояло действовать в дальнейшем. Неудача на тропе, где, считай, из рук упустили обоз, кое-чему научила. Радовский подошёл, когда артиллеристы уже стояли понуря головы и послушно, под присмотром конвоиров, снимали ремни и каски, вытряхивали на снег содержимое тощих «сидоров». Старший лейтенант, командир батареи ИПТАП, швырнул к ногам Радовского потёртую портупею и сказал: