Вернувшись с Думы, великий князь зашел в келью к великой вдовствующей княгине-матери. Она сидела в полумраке у налоя, перед рукописным Евангелием. На сына посмотрела строго. Василий вдруг увидел, как постарела мать, эвон, как лик избороздило и прядь седых волос из-под черного повойника выбилась.
– Тяжел разговор был ноне на Думе, матушка, – сказал Василий. – Нашлись такие, кто недовольство свое казал.
– Аль то внове? – нахмурилась Софья Витовтовна. – Старый волк в Галиче ноне сидит, а волчонок его в Москве у боярина Ивана Старкова гостит, да не один, а с князем Иваном Можайским. Те ведь, сыне, о том ведомо. А Шемяка Дмитрий, ох, как коварен. Мне то ведомо. Ты, сыне, остерегайся его.
– Старков-то и ноне старался.
Софья Витовтовна поднялась грузно, платочком губы отерла, снова заговорила:
– Ты бы, сыне, того Шемяку прищемил, велел бы схватить, да в темницу, чтоб не плел сети против великого князя. Аль запамятовал, как казанцы тя на Шерли побили, раны нанесли и как в плену у них томился. Что, Шемяка тя выкупил? Тверской Борис тя пожалел. Нет, сыне, Шемяку надобно к рукам прибрать.
Василий руками замахал:
– Как, матушка, можешь ты такое сказывать? Я такого и помыслить на Дмитрия не могу, брат он мне двоюродный.
– Ох, ох, Василий, речь твоя неразумная, хоть и великий ты князь. Чую, горько посожалеешь ты. Жалость твоя слезами выльется.
– Мне бы, матушка, лаской с ним уговориться.
Вдовствующая великая княгиня головой затрясла.
– Весь ты, Васенька, добротой в отца своего. И жена у тя такая же добросердечная. Ей бы, Марье Ярославне, только детей рожать, либо в монастырь постричься. А она, поди, не думает, что великая княгиня московская не токмо о семействе печься должна, но и о княжестве. – Неожиданно взгляд ее потеплел. – Вот я на Ванятку, внука своего погляжу, и в нем будто отца своего Витовта, великого князя литовского, облик проглядываю. Вот бы взял он что от прадеда своего…
– Все в руце Божией, матушка.
– Да уж воистину. Однако на Ивана, внука своего, полагаюсь. Ноне он мал, но час настанет его.
– Я, матушка, на прошлой седмице исповедался у архиепископа Ионы. Стар митрополит Фотий и совсем немощен.
– Куда уж ему митрополией владеть, чую, скоро его час настанет, и он перед Господом предстанет. Кого, сыне, мыслишь в Константинополь слать, на патриаршее благословение, на чин митрополита московского.
– Мыслится мне, матушка, лучше Ионы нам не сыскать.
Софья Витовтовна с ним согласилась. Она и сама уже давно о том мыслила, Иона старец святой, на подвиги иноческие его старцы известные наставляли с отроческих лет: Варфоломей из Симонова монастыря, Иоан Златий и Игнатий.