– Здрави будь, княже.
– И ты, дед Макар, здравствуй.
Макар, хоть и года немалые прожил, а выглядел отменно. Телом крепок, белоголов, зоркие глаза из-под седых кустистых бровей на князя по-молодому поглядывают.
Когда дед Макар бригаду строителей в Тверь привел, сказал князю:
– Нам, княже, перво-наперво торжище поставить. Торгом Тверь красна.
И срубили торговые ряды, а вскоре за избы и хоромы принялись. Срубы вязали, стропила ставили. Стучат топоры на посадах, дымят кузницы и гончарные печи. Рядом со строящимися избами и домишками тверичи отрыли землянки, все ж в тепле и сухо.
Великий князь доволен. Ежели так пойдет, Тверь к будущему лету встанет, оправится от пожара.
На Думе говорил князь Борис:
– Потрясем, бояре думные, мошной, люду торговому поклонимся, возродим Тверь.
Князя боярин Черед поддержал:
– Да уж как не понять тя, князь Борис Александрович, беда у нас едина. А нам бы, бояре, с крестьян дань поуменынить. По разумению брать.
Разошлись бояре с Думы, а Борис дворецкому сказал:
– Ты, боярин Семен, поди слышал сказанное Чередом, за данью отправишься, не выгребай все из закромов крестьянских. Да тут у нас хозяйство разумно веди, чтоб до новины хватило.
– Да уж и так радею.
* * *
На посаде, где ставили избы мастеровым, в кузнечном ряду Борис увидел оружничего. Скинув рубаху, хоть уже холодно было, Гавря затесывал бревна. Заметив князя, отложил топор. Сказал довольно:
– Гляди-ко, князь, как Тверь поднимается!
– Да уж вижу. Сам о том подумал. К лету отстроимся.
– Коли так поднажмем, может, и до тепла поставим.
– Вижу, Гавря, не зря ты за топор взялся. Не токмо для Москвы постарался, и на Тверь силы не жалеешь. Эвон, как хоромы поднимаешь.
– Боль наша сердечная. Как погляжу на погорельцев, деревню свою вспоминаю.
Борис на Гаврю по-доброму поглядел. Вспомнилось ему, как Гавря мальцом в Тверь пришел, как наказал дворецкому, чтоб доглядывал за мальчишкой. Спросил:
– Поди, дома, на усадьбе только ночуешь?
– И то не всегда. Случается, при кострах доводится строить.
– Алена-то как, поди, сердится?
Гавря помрачнел:
– Алене в тепле понять ли замерзающего? Она дочь боярская и сама боярыня.
Князь только хмыкнул:
– Ну, ну. А великая княгиня как-то вспоминала, чего это Гавря во дворце не появляется.
И уже уходить намериваясь, добавил:
– Работай, не стану мешать. Однако не забывай ты, Гавря, не только мастеровой, но и оружничий княжий.
* * *
Невеста, сысканная оружничему, вроде и жена ноне Гавре, и не жена. Он и тела ее вдосталь не отведал, так и не понял, кому такой брак понадобился? Да он и не мог ответ дать, зачем сам согласился?