Дмитрий галичский говорил:
– Василий хоть и великий князь, ханом названный, но в деле ты, отец, боярами московскими признанный.
Косой выкрикнул:
– Подговорим бояр московских!
– Их и подбивать нечего, они так тя, князь, поддержать готовы. Нам бы в Москве с боярами уговор держать.
– В Устюг либо в Пермь старую волчицу с волчонком отправить, – сорвался на визг Косой.
Юрий Дмитриевич с сыновьями согласен, вдовствующей княгине с Василием место на северах, в краю студеном, чтоб холод их остудил.
* * *
В Твери не ожидали приезда Шемяки. А он заявился нежданно и повел с князем Борисом разговор необычный. Хотя начал будто с известного.
За столом сидели, пили и ели. Шемяка глазки-буравчики на тверского князя уставил, об обидах московских речь повел. Борис с ним соглашался. Но тут Шемяка разговор повернул.
– А скажи, князь тверской, коли обращусь я к новгородцам за подмогой, помогут ли они отцу моему на московское княжение сесть?
Борис недолго думал:
– По справедливости и по обычаям нашим, искони заведенным, князю Юрию Дмитриевичу на московском столе сидеть.
– Коли нас Новгород поддержит и отец в Москве станет княжить, то быть Твери великой, как при князе Михаиле было заведено.
Борис улыбнулся:
– Это пока Юрий в Звенигороде сидит. А как в Москву переберется, запамятует обещанное.
– Напраслину возводишь, великий князь тверской. Только вот не знаю, кого с грамотой к новгородцам слать. Из Звенигорода, из Галича послухи в Москву донесут.
– А ты, Дмитрий, моему гонцу доверяйся.
* * *
Миновали тверские корабли Ярославль-город при впадении Коростели в Волгу.
Еще при Ярославе Мудром основали его на торговом пути славяне. С той поры город разросся, удивлял всех в нем побывавших обилием рубленых и каменных церквей, детинцем, поднявшимся на холме, величественной церковью на мысу, нареченной храмом Успения.
Палаты и постройки всякие. А за детинцем посад ремесленный, огороды, выпаса.
Сыпал мелкий, моросящий дождь, и Репнин, то и дело отирая лицо, говорил полковым воеводам:
– В Ярославле не задержимся, час, не боле, простоим и дале поплывем. Нам временить нельзя. Мы в Твери едва паруса подняли, а казанцам, пожалуй, уже ведомо. Что они удумают? Одно знаю, будут спешно готовиться, отбиваться. Хан, поди, торжества прошлые переваривает, а мы, нате, явимся, да и остудим орду казанскую.
Коренастый, бородатый Пармен, старший над охотниками, заметил:
– На казанцев разве что внезапно насесть, да и то, коли Нижний минуем таясь. Но коли в Нижнем причалить, вмиг слухи разнесутся по всей Волге.
– Вестимо, – согласился Репнин, – нам в Новгород и заходить ни к чему. А с тобой, Пармен, когда к Нижнему подходить будем, обсудим, как действовать.