И вдруг Ораз аталык увидел перевернутый черный тайказан и его осенило.
– Скорее, ханзада! – шепнул он. – Я вас спрячу под этим черным казаном. Авось враги не заметят!
Аблай усмехнулся:
– Ханзада под казаном?!
– Издревле казан считается у казахов священным! Всевышний привел нас сюда в этот час испытаний!
С этими словами Ораз поднял край тайказана и спрятал Аблая под ним.
– Я буду рядом! – шепнул он на прощание. – Самое главное – спокойствие!
– Ох, как тесен мир! – вздохнул Аблай с горечью, скрючившись под казаном. – И как превратна судьба!
Еще вчера ночью он долго глядел на небесный купол, его мысли парили ввысь, к далеким звездам, и чувствовал он себя владыкой мира! Теперь его небесным сводом стало дно перевернутого казана! Ночью он лег в пышную, мягкую постель, а утром лежит на голой, холодной земле, укрывшись старым черным котлом! И он не владеет даже этой тесной площадью: в любое мгновение могущественные джунгары могут перевернуть казан – и тогда конец!
Постепенно мрачные мысли начали рассеиваться. Под казаном было довольно просторно – во всяком случае Аблай мог переворачиваться с боку на бок, лежать на спине, согнув ноги. Между неровной землей и краями казана кое-где оставались щели и пробивался свет, доносились звуки ожесточенной схватки. Шум усиленно приближался.
– Проклятые собаки! Все равно вам не победить!
– За нас еще отомстят!
Судя по голосам, на улице отчаянно сражались несколько казахских воинов. Джунгары дружно загоготали.
– Ха-ха-ха! И кто же будет мстить за вас? На кого вы надеетесь?
– Уже никого не осталось в живых! Мы вырезали всю семью вашего хана и всех султанов, всю знать! Великий нойон Чарыш велел истребить всех! Так что прощайте!
Вскоре шум сражения стих – все было кончено. Несколько стрел звякнули по казану. Сердце Аблая, обливаясь кровью, бешено колотилось, страх и ярость боролись в душе: ему хотелось выскочить и закричать: «Я есть! Это я отомщу за всех!» – и броситься на врага, и резать, резать их! Ему так хотелось схватить этого предводителя Чарыша и оторвать ему голову. Но он ясно осознавал, что бессилен что-то изменить, что сейчас бессмысленно кидаться со своим маленьким, красивым кинжалом на полчища джунгар. Его детская душа разрывалась на части: он ясно понял, что все – отец, мать, братья и сестры, вся родня погибла! Из всего рода он остался один! И он должен выжить!
Ему становилось еще страшнее от того, что джунгары рядом и они могут в любой миг его обнаружить. И он прижимался к земле, боясь даже свободно дышать.