Собравшись с мыслями, я упрочил уверенность в безопасности внутреннего пространства камня.
Внутри было искаженное изображение Образа, окруженное мигающими точками света, крошечными огоньками и вспышками, разнообразными кривыми и дорожками. Я принял решение. Сфокусировал волю…
Пурпур и медленное смещение. Словно тонешь в океане высокой вязкости. Очень медленно вначале. Смещаясь и темнея, все мелкие огоньки далеко-далеко впереди. Моя кажущаяся скорость возросла. Искры света, далекие, прерывистые. Затем еще чуть быстрее. Нет масштаба. Я был точкой сознания неопределенных размерностей. Осведомленный о движении, осведомленный о конфигурации, к которой я приближаюсь — теперь, можно сказать, стремительно. Красный тон почти ушел, как и восприятие любой среды. Сопротивление исчезло. Я разгонялся. Все воспринималось одним-единственным мигом, по-прежнему остающимся единым мгновением. Царило необычное ощущение безвременья. Моя скорость относительно того, что теперь казалось моей целью, была огромной. Маленький, перекрученный лабиринт рос, развивался в то, что смахивало на трехмерную версию Образа. Перемежаемый вспышками цветного света, он вырос предо мной, по-прежнему напоминая причудливую галактику, полуразорванную вечной ночью посередине, окруженную гало бледного свечения пыли, — ее рукава были составлены из бесчисленных мерцающих точек. И она росла, или я съеживался, или она приближалась, или я приближался, и мы были рядом, близко друг от друга, и вот она заполнила все пространство, сверху донизу, отсюда дотуда, а моя собственная скорость все еще — или, если хочешь, кажется, — увеличивалась. Меня охватило, переполнило сиянием, и возник случайный мазок, который — я знал — и был началом. Я находился слишком близко — действительно, совершенно потерявшись, — чтобы постичь его общие очертания, но перегибы, мерцание, переплетение того, что я мог видеть, повсюду и вокруг, заставили меня задуматься, достаточно ли трех измерений, чтобы оценить искажающие ощущения сложности, с которыми я столкнулся. Скорее, нечто из моей памяти, а не аналог галактики, вверглось в другую крайность, внушенную бесконечномерным гильбертовым субатомным пространством.[12] Но тогда это метафора отчаянья. Просто и очевидно — я ничего в этом не понимал. У меня было только растущее ощущение — обусловленное Образом? интуитивное? — что мне придется пройти через этот лабиринт, чтобы обрести новую степень власти, которую я искал.
И я не был не прав. Меня внесло в него без уменьшения моей кажущейся скорости. Меня вращало и кружило по сверкающим ходам, проносило сквозь нематериальные облака мерцания и сияния. Там не было областей сопротивления, как собственно в Образе, казалось, было достаточно первоначального импульса, чтобы пронести меня насквозь. Смерч-турне по Млечному Пути? Утопающий проносится среди коралловых каньонов? Страдающий бессонницей воробей пролетает над парком развлечений вечером Четвертого Июля?