Хрустальный ключ, или Жили-были мы (Адабашьян, Чернакова) - страница 75
Каминные часы в гостиной пробили пять раз, потом заиграли мелодию менуэта. Маша открыла глаза, села в своей кроватке, прислушалась.
В спальне родителей в это время папа привычно тихо-тихо одевался, чтобы идти на работу. Мама ещё спала. Папа замер и тоже к чему-то прислушался.
Войдя на кухню, он очень удивился, увидев накрытый на двоих завтрак и одетого и умытого Тёму. А потом удивились уже они оба, когда на пороге кухни появилась одетая и умытая Маша:
– Почему это вы без меня куда-то собрались, я, что ли, наказанная?
– Мне папа разрешил к нему на работу пойти, – объяснил Тёма.
– Пусть тогда и мне разрешит, – объявила Маша, подтаскивая к столу третий стул.
Маму решили не будить и отправились втроём. Папа восстанавливал храм – тот самый, на другом берегу, что виден был из окон их дома. Шли вдоль реки. Первым гордо переваливался павлин. Обычно со двора его не выпускали, а сегодня Тёма не то что не шуганул его от калитки, а даже вежливо пропустил вперёд. Павлин мёл своим драгоценным хвостом тротуар, гордо озираясь по сторонам. К сожалению, никто не оценил его появления – утренние улицы были пустынны.
Тёма, как Стёпка Маруську, посадил Машу себе на плечи и рассказывал, каким был их город сто лет назад.
– Вот здесь была кондитерская мадам Ящикофф, венский какао с марципанами. А этих домов здесь вообще не стояло, речка была видна. Вместо площади – здание для собраний с колоннами… Кстати, павлины уже были.
Павлин презрительно посмотрел на Тёму и отвернулся. Эта пантомима должна была означать: «А что, для кого-то это новость?»
– Только не такие облезлые, как ты, – ответил ему Тёма. – Набережной не было, трава до самой воды, вот там мостки, с которых бельё стирали. И асфальта не было, булыжник.
– Я бы сказал – брусчатка, – поправил папа.
– Нет, брусчатка, наверное, позже появилась. А тогда был булыжник. Такой грохот стоял, когда по нему телеги ездили, кареты всякие…
– Когда «тогда»? – удивился папа. – Откуда ты черпаешь такие сведения?
– Из интернета, – уклончиво ответил Тёма.
Они шли по мосту. Тёма с Машей приостановились. Внизу, под высоким пролётом, виднелся островок с заросшими ольхой развалинами мастерской деда Петра, стоявшей там шестьсот лет назад.
– А здесь когда-то была кузня, – грустно сказал Тёма.
– Точно! – воскликнула Маша. – Кристинка там прошлым летом чайник нашла. Ржавый, очень старинный. Ой, Тёмка, сколько ты всего знаешь!
Позолоченный купол храма, отреставрированный и уже освобождённый от лесов, светился в лучах встающего солнца. Папа поджидал детей у входа.
– На мордан золотили или на полимент?