– Где? – едва угадался хрип вопроса, и озарились внезапным хищным интересом глаза мумии.
Дрожащие узловатые пальцы, неспособные согнуться, приняли чек.
И тут он словно помолодел. Его мутные зрачки сосредоточенно потемнели, и в них пробудился расчетливый разум. Обозначились скулы и углы подбородка. Он скинул с себя будто бы полвека. И все, оторопев, ощутили его прежним, пышущим силой, логикой и устремленностью старателем. На нас повеяло неизвестной, первобытной Америкой. Он наслаждался пришедшей к нему удачей и прибылью от прошлых своих трудов. Ныне – совершенно никчемной, однако его посетил воскрешенный в умирающем, спящем сознании смысл всей ускользнувшей жизни.
Он незабвенно любил деньги. В его доме находился единственный телефонный аппарат, стоящий в его кабинете. На стенах же особняка были развешены платные таксофоны, которыми пользовалась прислуга и посетители. Он преклонялся перед каждым центом, помня те времена, когда ему, работящему малому из низов, на этот кружок меди можно было купить пирожок, насытившись им на целый день.
Крепкая порода!
– Я должен подумать, – говорю я Алисе.
Я действительно должен подумать. Кроме того, я смятен и обескуражен тем, что она сама вышла на такой разговор. Впрочем, это в значительной мере облегчает мне моральные неудобства, связанные с личной инициативой по данному поводу.
– Тогда – я жду! – откликается она.
После снимает халат, бросает его на кровать, оставаясь совершенно обнаженной, и я, не в силах сдержать порыв, вжимаю себя в ее тело, в запахи его, – сладостные и терпкие. Но независимая часть моей личности, увы, целиком под влиянием ленивого и тупого спинного мозга. На призывы своего высшего собрата никак не реагирующего.
– Ты девчонка что надо! – говорю я. Стараясь подчеркнуть в интонации именно физические ее качества. Разговор о Пратте – дело отдельное.
– Это ты меня такой сделал! – поощряет она.
Пришла пора отпустить какую-либо нейтральную шутку, окончательно сближающую нас.
– Лучшие годы я провел в браке, а лучшие минуты – вне его, – доверяюсь я.
– А мои лучшие минуты – только с тобой! – косится она насмешливым глазом. Уже одетая, в дверях, добавляет: – С раздумьями советую не медлить.
Я глубокомысленно киваю, глядя на закрывающуюся дверь. А может, и моя женушка замышляет что-либо подобное? Кто знает… Мне очень неприятны ее симпатии к этому дебилу-охраннику, и если между ними и впрямь возникла связь, это способно черт ведает, к чему привести!
Как бы ни было омерзительно, обстоятельства их общения придется выяснить, поручив это главе службы моей безопасности Ричарду. Сегодня его стоит навестить. А заодно посмотреть, как отремонтировали помещения в особняке Совета.