Эта аранжировка мучила слух не менее десяти минут, а потом на сцену выскочил уже знакомый мне отец Федор. Он долго кланялся под грохот аплодисментов, едва не потеряв свой священный колпак, одетый специально для этого торжественного случая, а потом натужным голосом завопил, опрокинув голову назад:
– Дети мои, помолимся за грехи наши! Как раз в этот момент, словно кара небесная, из динамиков вырвался особо противный семпл, отчего не скривило и не скрючило только глухих.
– Помолимся!
И снова тот же звук и те же ощущения. К счастью представление не ограничивалось пытками слуха.
– Сегодня мы поговорим о лжи! «Не лгите!» – говорит нам Бог, но разве вы его слушаете?
– Нет!!! – посыпались ответы из зала.
– Но почему же?! Разве мы не должны внемлить слову Божьему?!
– Должны!!!
– Так в чем же дело?!
– Мы грешны!!!
– И кто из вас самый отъявленный лжец?!
Кто-то в зале поднял руку, и это заставило отца Федора устроить на сцене невообразимую пляску.
На секунду мне даже показалось, что подвальные события нанесли непоправимый урон его рассудку.
Но вскоре он вновь подал голос:
– Иди же ко мне и поведай всем свою ложь!
В ответ на призыв на сцену стал забираться какой-то гоблин в зеленом свитере.
– Как тебя зовут, о, противнейший из лгунов? – спросил отец Федор, когда закулисная женщина снабдила добровольца микрофоном.
– Саша.
Доброволец был реальным гоблином с настоящим гоблинским носом. Для пущей схожести он все время кривлялся, а при ходьбе ковылял.
Плюс ко всему это чудо в перьях лыбилось хуже последнего идиота. Но именно таких придурков отец Федор искал в зрительном зале, чтобы потом сделать гвоздем своего шоу.
Итак, герой сцены был на месте. Оставалось добавить красок.
Для большего нагнетания готической атмосферы батюшка старался изобразить потусторонний голос:
– И что же ты сделал?
– Лгал и обманывал.
– Ты расскажешь нам какую-нибудь историю?
– Ну, недавно я побывал дома после пятнадцати лет отсутствия.
– И как?
– Мой брат Гарик очень обрадовался моему возвращению.
«Здравствуй, братишка», – сказал он, обнимая меня, – «Сколько лет мы не виделись?… Подумать только…».
Внезапный прилив чувств слегка вывел его из душевного равновесия, так что по его лицу струями стекали слезы радости.
«Ну что ты стоишь в дверях? Проходи в дом», – продолжал стенать Гарик, но постепенно начинал приходить в себя после внезапного всплеска эмоций, – «Женя, иди сюда скорее!»
На зов ополоумевшего предка явилась девчонка тринадцати лет.
«В чем дело, пап?» – спросила она, увидев отца в слезах и со счастливой улыбкой на лице.
«Это твой дядя Саша. Он вернулся».