Одна печаль! Одно, одно пиршество боли! Отсюда начиналась Русь! Что оставили варвары? Ненасытную разрушенность! Ненасытную обреченность земли Русской! Ненасытное желание мстить и мстить самозваному крестоносцу-захватчику! Кто звал на Русь такого зверя? Такую злую бесчувственность?
В Киеве сибирское воинство было зачислено в гвардейскую танковую армию генерала Михаила Евграфовича Катукова. Как раз начиналась Житомирская операция по освобождению Украины до Южного Буга с выходом на рубеж Винница ─ Липовец. Танкисты Сибири без промедления получила задание ─ взять крупное селение Боярка. И по декабрю гвардейские краснозвездные машины упругим марш-броском устремились к немецкому бастиону, оглашая все окрест вселенским грохотом, гордо и яростно врубаясь гусеницами в снежно-разжиженную плоть дороги.
Подступив незаметно к селу, командир танкового полка Иван Терещенко не пожелал ожидать стрелковые батальоны. Было заманчиво, ударить по фашисту внезапно, когда он того не ожидает. Он согласовал свое желание со штабом армии И на рассвете, едва опали зимние сумерки, танки с зажженными фарами лютою лавиною ворвались в спящую немецкую крепость. Танк Завьялова ─ Башкина шел впереди, пробиваясь со стороны вокзала по колее железной дороги. Тесно было Башкину в строго и повелительно ограниченной келье-башне, непривычно от жары и качки, но он и сгорбившись метко поражал железобетонные доты, тяжелые танки, едва те выдвигались на огневые позиции из своих логовищ, противотанковые пушки, растянувшиеся на земле зелеными змеями. Командир тоже был молодцом. Он хорошо видел поле боя, ловко, находчиво и бесстрашно маневрировал. Решительно бросал машину туда, где подстерегала опасность, не считаясь с превосходством врага. И все чаще слышались под гусеницами сокрушающий железный хруст пушек, крики немцев.
─ Это вам за Украину! ─ в радостном азарте боя кричал Завьялов, протирая глаза от гари, жадно высматривая новую цель.
Все танки стреляли с ходу, веером. Побоище было лютым, грозно справедливым, какое и должно быть палачу Руси! Завоеватели, захваченные врасплох, выбегали из домов со сна, в чем были, и, ослепленные светом фар, метались по улицам, как ночные бабочки над горящим костром! И гибли, гибли в неумолимо огненном разлете снарядов и пуль! Оглушительные, громовые ревы сотен моторов еще больше создавали ощущение земного ада, разгул дьявольской силы! Злобная, нервная, кричащая паника перелилась в горе, в тоску, в боль! И кружила, кружила во все ночное пространство, без жалости затягивала самозваного завоевателя в омут гибели! Ни в одно сердце постучалась властелином Женщина в Черном! Кто остался жив, не желал покориться смерти, бежали из города воющею, озверелою толпою, оставляя в городке разрушенные доты, самоходные пушки, машины. И виселицы с повешенными руссами, какие, став льдиною, покорно качались на морозном ветру, в черном пламени знамен со свастикою!