Очень укрепляет здоровье…
Или такая деталь, но уже в «Козлограде» (по-другому Волгоград вообще никто в СИЗО и в зонах не называет): из бараков на этих зонах выгоняют в 7 утра, и в них запрещено заходить до 19 часов. (Только больным при температуре не ниже 38, и то на полчаса перед обедом.) Весь отряд – до 150 человек – находится все ЭТО время в локалке (что-то типа дворика примыкающего в бараку и огороженный решеткой). Сидеть негде. Да и холодно зимой сидеть 12 часов. Так и слоняются каждый день, зимой и летом, по 12 часов в локалках. Работы нет. «Подогреться» из дачек можно только после 19 часов. Хранить продукты можно не более недели со дня получения передачи. Шмон – каждую неделю. Полный. Неиспользованные за неделю продукты отметают.
Об обычных «мелочах» типа БУРа «за нарушение формы одежды» (не застегнутая пуговица на рубашке или бушлате, не чищенные – чем?! – ботинки и т. п.) я уже и не говорю. Многое еще можно было бы рассказать о «приближенной к европейским стандартам» системе российского ГУЛАГа начала XXI века, но, как я уже говорил, пишу только о том, что видел и испытал сам. А отступление о мордовской и козлоградской зонах – только потому, что те детали, о которых здесь написано, упоминают все, кто там побывал.
Так проходит еще два-четыре часа. По двое выдергивают на шмон. На этот раз он еще более тщателен и «беспределен», чем обычно. Ищут затаренные малявы, деньги, «дурь» и т. п. Понимают, что уже не вернешься, не пожалуешься адвокату (с этапа, что ли?), поэтому отметают «внагляк» все, что приглянется. У меня отметать нечего. Денег не везу, а малявы затарил так, что ни один шмонщик не найдет (подробности рассказывать не стану, чтобы не обогащать их опыт). После шмона еще пара часов ожидания и, наконец, выкликают по фамилиям.
До автозака, который перевезет нас с «Матроски» на «Пресню» (пересыльная тюрьма, расположенная на Красной Пресне), всего 15 шагов. Но успеваем промокнуть насквозь. Дождь вперемешку со снегом, плюс ветер.
Я уже восхищался умением конвоя утрамбовывать людей в автозак. Как мы (34 зека и минимум 40 больших баулов) уместились в одном автозаке и как доехали до Пресни – отдельная песня. Без слов. Их мне не хватает – одни восклицания…
Про свое, почти пятимесячное пребывание на Пресне, о том, чем она отличается от «Матроски», с кем не встречался, как заработал там паховую грыжу и свой первый инфаркт, напишу, если выживу, отдельно.
На этап с «Пресни» (на Рязань) меня дернули прямо из больнички. После нескольких серьезных приступов подряд (сердце) меня и перевели на больничку. Надо признать, что медсанчасть (больничка) на «Пресне» – самое человеческое место из всех, которые мне встречались в этом ГУИНовском аду. Чисто, у каждого есть своя шконка и, самое главное, отношение медперсонала – как к больным, а не зекам. Из этих, почти человеческих, условий я ушел на этап.