Все удивительно прекрасно в этой реплике завистника. Начиная с порядка перечисления того, что Успенский взял с собой в дорогу. Какие там битники, какой там Паланик, господи? Кто они в сравнении с Николаем? Аферисты.
Я тоже, как Успенский, хочу странствовать с чучелом крокодила.
Мне жалко сценаристов всяческих.
Вот, например, прекрасный сюжет для поучительного фильма. Или сериала.
Ангел-гермафродит (главный герой) учит юную пару всяким мистическим вещам и разному прочему. Среди норвежских фьордов.
Всё в этом сюжете прекрасно и свежо. Выбор главного героя свеж. Гермафродит. Кто возразит на это?! Женщины видят в главном герое женщину, мужчины – мужчину.
То есть вот в комнате трое сидят, а на самом деле гораздо больше. И все четверо любят друг друга в причудливых сочетаниях. Плюс пару, которая подвергается ангельскому обучению среди модной скандинавской мути, можно комбинировать прихотливо с соседями всех известных науке полов. Много воды. Слепой человек, выходящий из моря, руки шарят по пене прибоя. Чайки. Это ведь очень наградная тема.
И всё это уже, глядь, описано. Оноре Бальзаком. В романе «Серафита». 1834 года издания. Пушкину ещё два года маяться, а Бальзак заготавливал душистые дрова для сериала. Роман объёмистый.
Кто сейчас такое может придумать? Не представляю себе такую смелость замаха.
Вот поэтому я говорю многим: друзья, расходитесь, кина не будет. Будет какое-то нытьё, а не фильма.
Грибоедов ведь выбирал, куда ему отправляться с дипломатической миссией. Его же не сразу в Тегеран направили. Был скучный вариант с отправкой в США, к бостонцам. Американцами в ту пору называли в России исключительно индейцев.
Но к бостонцам, в Филадельфию, Александр Сергеевич решил не ехать. Там скучно и в целом как-то не так.
Поэтому отправился в Тегеран.
Странно, что вот чудовищу Левиафану повезло. С давних пор Левиафан – то, Левиафан – сё.
А в Библии-то у Левиафана был ведь подельник по чудовищным чудесатостям. И звали этого подельника как? Правильно, звали это чудовище, которое дружило с Левиафаном в пучине мрака, Бегемот.
Вот Бегемоту не повезло. Никто не назовёт ничего выдающегося Бегемотом.
А почему? А потому что стереотипы. Левиафан – это значительно. А Бегемот – это почему-то нет, не значительно.
Подобная зашоренность ранит меня сильнее осознания факта наличия в моей стране министра по культуре.
Все мы неправильно толкуем конфликт спальника и Ивана из «Конька-Горбунка».
Я это решительно утверждаю.
Мы думаем, что дело в зависти бывшего конюшего к нынешнему конюшему. А это совсем не так. Уверен, что Ершов очернил мотивы спальника.