На лице драматурга отразилась тревога. Он раздумывал недолго и, не чинясь, предложил:
– Если вы в город, милости прошу в мой экипаж. За час езды до Парижа можно многое обсудить.
В просторной карете любителя дальних путешествий улавливался аромат духов, а сиденья, покрытые бархатом, оказались весьма удобными. Они сели друг против друга.
– Я весь внимание, – начал Бомарше. – Жаль, что безумная занятость не дает мне возможности отдыхать за картами.
Зодич, уловив в голосе мудреца затаенную уловку, решил, что вызвать его на откровенность будет нелегко. О проницательности драматурга ходили легенды, и он, конечно, понимает, что разговор предстоит вовсе не об увеселительной забаве…
Зодичу оставалось только идти ва-банк!
– Не стану скрывать, мсье Бомарше, что я представляю интересы одного из влиятельных государств в Европе, которое всегда с пиитетом относилось к великой Франции. Я знаю, сколь высоко ценится ваше слово королем и первыми лицами при дворе. Однако, что нельзя вслух говорить монархам, можно придворным. Наш разговор сугубо конфиденциальный. Держава, которая мне близка, придерживается нейтралитета…
– Я не привык играть в прятки, барон, когда затрагивается судьба Родины. Давайте начистоту. Не сомневаюсь, что вы – резидент Российской империи. Посланник Барятинский обласкан нашим королем и наверняка осведомлен обо всем, что касается его миссии. Чего же вы хотите? – с ноткой раздражения в голосе спросил собеседник.
– Мне важно знать степень участия Франции в войне американских повстанцев против армии Британского королевства. Вот, скажем, фирма Родриго Отралеса весьма преуспела в помощи Штатам.
– Да, я пользовался этим прикрытием, потому что агенты лондонского посла Стормонта пронюхали, чем я занимаюсь. И хотя моя компания понесла огромные убытки, а Конгресс до сих пор не рассчитался за поставленное вооружение, я весьма доволен, что сумел помочь американцам. Они одержали окончательную победу у Саратоги, заставив генерала Бургойна сложить оружие. Вы спрашиваете, какова доля участия государства? Я не привык выпячивать заслуги. Но мои двести пушек и двадцать шесть тысяч ружей сделали свое дело. Я выступал и выступаю как частное лицо, и этого вполне достаточно, чтобы никто не мог упрекнуть Людовика в действиях против третьей страны.
– Не заблуждаетесь ли вы, уважаемый Бомарше, в том, что образование новой огромной страны принесет Франции одну лишь пользу? Миропорядок во многом изменится.
– Он уже изменился! Даже если вы – русский шпион, барон Верден, я всё-таки признаюсь, что король внимательно отнесся к моему «Мемуару», посвященному возможным вариантам в развитии международного положения.