Я был затейлив, мою сексуальную историю большинство людей сочли бы претенциозной на грани полной извращённости: связывание, групповой секс и всё такое. Но, в то же самое время, я был исключительно сексуально наивен.
Я не выучил к тому времени ещё нескольких уроков. В первую очередь, у меня было удивительно слабо выработано умение выбирать партнёров. Я с самого начала выбирал партнёров неважно, а потом выработал представление, что возможности для любви скудны, добавим к этому веру в то, что никто не проявит ко мне интереса потому, что у меня уже есть девушка — такая смесь делает хаос неизбежным.
У меня было не так много сексуальных партнёрш, так что я пока не знал, что для меня почти невозможно быть с кем-то сексуально близким, пока я по уши в неё не влюблюсь. Именно это и произошло со мной, когда я начал встречаться с Блоссом — тёмноволосой темноглазой женщиной, которая имела привычку всегда носить длинный голубой плащ.
Я встретил Блоссом в середине второго семестра. По правде говоря, мы с ней не слишком подходили друг другу. Я был рационалистом и твёрдо стоящим на земле прагматиком, она была независимой и раскованной, считала себя духовной сестрой зверей лесных. Я любил проектировать и строить модели ракет, она — танцевать под дождём. Она верила в энергетические поля, управляющие судьбой человечества, в то время как я рассматривал мир в терминах совершаемого нами выбора и действия неумолимых законов природы. Даже в постели наши вкусы не очень совпадали, её интересы склонялись скорее к миссионерской позиции поздно ночью, чем к верёвкам и кожаным шлёпалкам.
Но в одном, в одном по-настоящему важном вопросе она была более совместима со мной чем кто-либо, кого я когда-нибудь знал. Как и я, она не понимала моногамию. Она не видела в ней смысла и не понимала, почему так много людей считают её такой важной. У неё был другой парень, который тоже считал честные и открытые множественные отношения нормальными. Их отношения включали в себя во многом те же элементы иерархии, что и у нас с Целести, но они куда меньше напрягались по поводу правил и ограничений. Мысль о том, что кто-то другой может хотеть немоногамной жизни была всё ещё совершенно нова для меня.
Я был сражён наповал. Возможно я не был единственным из всех этих миллиардов людей, имеющим такие странные идеи о любви и романтике! Может быть, просто может быть, есть ещё люди, которые не считают, что любить в одно и то же время нескольких людей — Плохо И Неправильно! Блоссом была ни в чём на меня не похожа, кроме одного единственного, в чём мы были очень схожи.