– Не уверен, что из этого разговора выйдет что-нибудь путное, – вместо приветствия произнес я, садясь напротив в вычурное кресло без подлокотников, стоящее в уголке кафе.
– Привет, Каллум, – улыбнувшись, сказала Пета.
Выглядела она даже не усталой, а изможденной. Так будет точнее. Впервые мне в голову пришла мысль, что с Лайлой могло случиться что-то плохое.
– Как Лайла?
Когда я произнес ее имя, горло мне сдавило. Я сглотнул, ожидая, что ответит Пета. Мне хотелось услышать от нее: «С ней все в порядке. Мне просто нужно с вами поговорить».
– Я закажу нам кофе, – произнесла Пета вместо ответа на мой вопрос.
В животе у меня все сжалось. Мне одновременно хотелось ускорить и замедлить происходящее. Возможно, это последняя минута перед тем, как я узнаю, что с Лайлой все совсем не в порядке, что ее сбила машина, что она заболела, что… она выходит замуж за другого.
Выходит замуж за другого… Это даже хуже всего остального.
– Латте, пожалуйста, – произнес я.
Пета встала и направилась к барной стойке. Я наблюдал за тем, как она делает заказ, а затем возвращается обратно. Она не улыбнулась человеку за стойкой и старалась не смотреть мне в глаза, когда вернулась. Как только Пета уселась в свое кресло, глаза ее наполнились слезами.
О боже! О боже! О боже!
– Она… – Я осекся.
Я просто не мог закончить эту фразу. В моем воображении возник образ тела Лайлы, лежащего в морге. Я оцепенел.
– Нет… нет… – Пета нервно замотала головой и затрясла руками. – Нет, она не умерла, но, Каллум, Лайла очень больна.
– Не может быть!
Нет, я несу полную чушь. Мне захотелось взять сказанное обратно.
– Извините, Пета… Просто Лайла выглядит очень здоровой.
Даже тогда, когда я это произносил, я не особенно верил собственным словам. Все же я замечал кое-какие признаки того, что со здоровьем Лайлы не все в порядке. Я отметал их прочь, теша себя высокомерной надеждой, что смогу разобраться со всем, что бы с ней ни стряслось. Я помнил слепую наивность своей уверенности, будто отдых – все, что Лайле нужно.
– Полагаю, Лайла никогда не рассказывала вам о Джеймсе, – почти шепотом произнесла Пета.
Ждать моего ответа она не стала. Я понятия не имел, к чему Пета клонит. Нет, я, конечно, знал, что отца Лайлы звали Джеймс, знал, что он умер, но к чему она ведет? Что бы это ни было, это касалось его жизни, а не смерти.
– Джеймс страдал генетической болезнью. Мы уверены, что и его мать ею страдала. Ее тоже звали Сёршей. Я с самого начала считала, что не стоило давать ребенку это дурацкое имя, – слабо улыбнулась Пета. – Она умерла еще до рождения Лайлы, там, в Ирландии. Все, что знал Джеймс: перед смертью она сошла с ума, и ее пришлось госпитализировать.